Сомнения не обязательно ведут к отречению от веры. Во всяком случае, у апостолов было иначе: из горницы, где царила атмосфера неуверенности, они вышли в окружающий мир с обновленной верой. Первоначальные сомнения привели их не на кладбище, а к месту рождения еще более сильного посвящения. И хотя наши знания об их дальнейшей жизни неполны, а порой и фрагментарны, нам известно, что у всех у них было плодотворное служение, для большинства закончившееся мученической смертью.

Естественно, некоторые не приемлют мысли, что сомнения могут в конце концов укрепить веру. Однако мне представляется, что храбрый и мудрый путешественник — это тот, кто подходит к краю пропасти, заглядывает вниз, а затем переступает через нее, а не тот, кто прекращает путь, усаживаясь от нее на безопасном расстоянии. Если вера никогда не сталкивается с сомнением, истина — с заблуждением, а добро — со злом, откуда вере знать свою собственную силу? Как она может укрепиться, если никогда себя не испытывала?

В своей собственной жизни, если мне придется выбирать между верой, которая смотрела в глаза сомнению, не моргая, и наивной верой, которая никогда не выходила из окопов на передовую, я выберу первую — много раз подряд8.

Студенты богословия, возможно, заходят поспорить о том, прав ли Паркер с библейской точки зрения, называя сомнение даром, но не в этом дело. Я просто хочу подчеркнуть, что Паркер (независимо от того, что вы думаете о названии его книги) затрагивает важный библейский принцип: испытание нашей веры производит терпение, а терпение делает нас зрелыми и совершенными9. Сомнение может быть даром или проклятием — в зависимости от того, как мы им распорядимся. Этот библейский принцип доказал свою состоятельность в жизни Иова, Илии, Давида, апостолов на Тайной Вечере, Фомы, Иоанна Крестителя и Петра — все они проходили через сомнения, но устояли. В итоге сомнения сделали их сильнее, каждый из них приобрел большую духовную закалку и веру, что помогло им в будущем укреплять других. Как рассказывает Евангелие от Луки (22:30–32), Иисус предупреждал Своего ученика Симона (Петра) о том, что ему и другим ученикам предстоят серьезные испытания, но затем добавил: «Я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя; и ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих».

Как мы убедимся в этой главе, мысль, что вера должна быть слепой, никак не библейская. Это одно из заблуждений философии рационализма, прочно укоренившееся в разуме западного человека. Известный рационалист Бертран Рассел (1872–1970) писал: «Я утверждаю, что всякая вера вредна. Веру можно определить как твердую уверенность в том, что не подтверждено данными. Где есть данные, никто не говорит о „вере“»10.

В небольшой книжке на восемьдесят страниц «Десять мифов о христианстве» христианский апологет Майкл Грин11 показывает, что один из десяти мифов как раз и состоит в подобном понимании веры — «уверенность, не подкрепленная данными». С точки зрения Грина, библейская вера — это не слепая вера. Библейская вера — это преданность Богу, основанная на достаточно убедительных свидетельствах, — хотя, возможно, стопроцентных доказательств в этой жизни мы не получим12.

Интеллектуальная сторона веры

Библейская вера непременно задействует наш интеллект и логические способности. «О том, что было от начала, что мы слышали, что видели своими очами, что рассматривали и что осязали руки наши, о Слове жизни, — ибо жизнь явилась, и мы видели и свидетельствуем» (1 Иоанна, 1:1–2). Выступая против набирающего силу гностицизма, Иоанн апеллирует к материальным доказательствам жизни Христа.

Сам Христос, беседуя с людьми, опирался на предметные данные и на интеллектуальные способности собеседников. Вспомните Евангелие от Иоанна, 3:20–12, где Он говорит с Никодимом: «Иисус отвечал и сказал ему: „Ты — учитель Израилев, и этого ли не знаешь? Истинно, истинно говорю тебе: мы говорим о том, что знаем, и свидетельствуем о том, что видели, а вы свидетельства Нашего не принимаете. Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, — как поверите, если буду говорить вам о небесном?“»

Чтобы правильно понять эти стихи, нужно взглянуть на греческий оригинал. Словом «свидетельствуем» («свидетельствуем о том, что видели») переведено греческое слово pxprupou^sv (мартуроумен). Буквально оно означает «давать показания». То есть Иисус говорил: мы даем показания, у нас есть доказательства того, что мы видели. Словом «свидетельство» переведено греческое слово pxpruptav (мартуриан). Оно является однокоренным с предыдущим, но это — юридический термин. Иисус утверждает, что дал показания, подобные тем, что даются в суде. К сожалению, Никодим и члены синедриона не поверили даже после того, как увидели эти свидетельства. Тем не менее, обратите внимание, что Иисус опирается на вполне «земные» аргументы. Он предоставляет желающим материальные доказательства, на основании которых они могут вынести разумное суждение, как в суде. Но Он не мог говорить с ними о небесном, поскольку они не верили доказательствам земного. Мы видим, что материальные доказательства, апеллирующие к разуму, к способности Никодима мыслить и понимать, в этом случае были важным условием задачи.

Самаряне поверили в приход Мессии на основе показаний женщины, встретившей Иисуса у колодца, а затем и личной встречи с Ним (Иоанна, 4:39–42). Израильтяне, увидев свидетельства

Божьих дел, убоялись Его и стали Ему доверять (Исход, 14:31). Библия говорит, что мы должны понимать, Кто такой Бог, благодаря свидетельству Его творения. Если мы видим это свидетельство и не верим, нам нет оправдания (Римлянам, 1:20). Свидетельства (доказательства) и разум — важные переменные в уравнении веры.

Разумеется, одной лишь интеллектуальной грани веры недостаточно для спасения; земные материальные доказательства — одна из переменных уравнения. «Если Я сказал вам о земном, и вы не верите, — как поверите, если буду говорить вам о небесном?»

Тем, кто считает, что интеллекту нет места в апологетике, Рави Захариас возражает:

Я никак не ожидал, что придется защищать сам факт, что я защищаю веру. «Рациональными аргументами никого в Царство не затащишь». «Апологетика нужна только гордым». «Обращение происходит не на уровне интеллекта, а на уровне сердца». Сколько есть вопросов о том, почему надо изучать апологетику, столько же и причин, почему лучше держаться от нее подальше.

Апологетика оказывается в положении, когда ей приходится защищаться. Тот, кто выступает против апологетики, использует логику для отрицания логики. Тот, кто связывает апологетику с гордыней, в итоге с гордостью оправдывает собственное невежество. Тот, кто заявляет, что обращение к Богу — дело сердца, а