уменьшать сумму денег и имущество, выделенные для подчиненного им непосредственно воина, который отбыл в другое место, их следует хранить в надлежащем количестве и выдавать ему, когда он вернется. Если он погиб, то награду вручают его семье. При этом запрещается уворовывать или присваивать [награду]»[716].

Возьму на себя смелость предположить, что данные статьи из «корейского свода», судя по их содержанию, восходят к оригинальным ясам из «Книги Великой Ясы» Чингисхана, которые в эпоху Хубилай-хана были стилистически отредактированы и осовременены его чиновниками-правоведами.

Говоря о правовых основах военного строительства в Великом Монгольском Улусе, следует упомянуть и соответствующие изречения, наставления и заветы из «Свода биликов» Чингисхана[717]. Среди них есть много такого, что Чингисхан сказал по поводу принципов формирования и роста командного состава, практики боевой подготовки монгольской армии:

«Всяк, кто может достойно содержать свой дом и хозяйство, сможет верно распоряжаться и во вверенном ему уделе; всякий, кто может выстроить как подобает к бою десять человек, прилично дать тому тысячу и тьму воинов (тумэн. — А. М.), и он сможет выстроить их к бою так же хорошо»…

(Справа) Боевой порядок монгольского «десятка»: 1. Тяжелый конник-копьеносец; 2. Легкий конник-меченосец; 3. Легкий конник-лучник; 4. Тяжелый конник, командир «десятка». (Слева) Схема, показывающая маневр монгольской конницы, называющийся «тулугма».

Еще он сказал: «Всякого военачальника, который не может выстроить к бою свой десяток, того мы делаем виновным с женой и детьми, и выбираем в командиры кого-нибудь из его десятка. Так же [поступаем] с сотником, тысячником и темником»…

Еще он сказал: «В мирное время среди народа воину моему должно быть подобным смирному теленку, а во время войны — подобным голодному соколу, который устремляется на охоту за дичью».

Еще он сказал: «Военачальники тумэнов, тысячники и сотники должны каждый так содержать в порядке и готовности свое войско, чтобы во всякую пору, по приказу его воины тут же садились на коня и выступали, пусть даже ночью»[718].

* * *

Помимо яс и биликов, посвященных «военному устройству», Чингисхан для того, чтобы «воцарились мир и справедливость во всем улусе войлочностенном», провозгласил и включил в первоначальный состав «Книги Великой Ясы» законы, с помощью которых ликвидировал традиционные поводы для межплеменных войн и вражды.

Чингисхан «запретил удельным владетелям превращение в домашнего слугу их подданного, являвшегося членом какого-либо монгольского рода-племени; поскольку подобные действия были чреваты возникновением враждебных отношений между родами, позволялось использовать в качестве слуги только собственного пленника»[719].

Он на своей шкуре испытал все ужасы рабства в клане тайчудов, к тому же Чингисхан понимал, что практика порабощения всегда служила бы источником ненависти и насилия среди населения.

Другим поводом для межплеменных войн и вражды было похищение женщин. До тех пор покуда мужчины похищали женщин, было невозможно остановить вражду и войны между семьями. Поэтому Чингисхан запретил всем своим подданным похищать себе жен. Косвенным подтверждением этого запрета Чингисхана служит яса из уже не раз упоминавшегося нами «корейского свода»:

«Запрещается военным чиновникам и воинам жениться насильно на женщинах и девушках в покоренных городах и селах»[720].

Несомненно, это касалось и его самого, и царевичей, и его высокопоставленных чиновников. Именно поэтому, дабы все было по закону державному, Чингисхан повелел проводить смотр для выбора жен, предназначенных для хана и царевичей:

«Где в войске найдутся девицы луноподобные, их собирают и передают из десятков в сотни, и всякий делает свой особый выбор вплоть до темника. После выбора девиц ведут к хану или царевичам и там сызнова выбирают: которая окажется достойна и на вид прекрасна, той возглашается: удержать по законности, а остальным: уволить по-хорошему[721], и они поступают на службу к катуням (ханшам. — А. М.); захотят хан и царевичи — дарят их, захотят — спят с ними»[722].

Следует признать, что появление этой ясы свидетельствовало о предоставлении «Книгой Великой Ясы» Чингисхана членам «золотого рода» особых прав, что ставило их в привилегированное положение по сравнению с остальными подданными Великого Монгольского Улуса и приводило к нежелательным эксцессам как во времена Чингисхана[723], так и при его преемнике Угэдэй-хане[724].

В отношении остальных, обычных подданных Великого Монгольского Улуса действовали узаконенные Чингисханом древние обычаи, традиции и правила монголоязычных народов в области семейного права: сочетания браком и семейной жизни.

Были законодательно закреплены существовавшие у монголов испокон веков многоженство и левират, а вместо традиционной «отработки»[725] за невесту жених должен был выплатить родителям невесты калым:

«А женятся они вот как: всякий берет столько жен, сколько пожелает, хотя бы сотню, коли сможет их содержать. Приданое отдается матери жены, а жена мужу ничего не приносит. Первую жену они, знайте, почитают за старшую и самую милую; а жен у них, как я говорил, много. Женятся они на двоюродных сестрах; умрет отец, старший сын женится на отцовой жене, коли она ему не мать; по смерти брата — на его жене»[726].

«…Они могут сочетаться браком со всеми вообще родственницами, за исключением матери, дочери и сестры от той же матери. На сестрах же только по отцу, а также на женах отца после его смерти они могут жениться. А на жене брата другой брат, младший, после смерти первого или иной младший из родства даже обязан жениться»[727].

Представляя, какие трудности и горести выпадают на долю незаконорожденных детей, Чингисхан объявил всех детей законными:

«Дети, рожденные от наложниц, считаются такими же законными, как и дети, родившиеся от официальных жен»[728].

Этими «ясой и обычаями монголов» Чингисхан руководствовался, формулируя ясы, регулировавшие вопросы наследования имущества покойного главы семьи. В этих ясах речь идет о наследовании не только имущества, скота, земли собственника, но и о его подданных, а также должности, звания, титула. Последнее касалось не только ближайших родственников Великого хана, но и его соратников (командующих тумэнами, тысяцких, сотников, десятников, дарханов и т. д.):

«Между сыном от наложницы и от жены нет никакой разницы, но отец дает каждому из них (в наследство. — А. М.), что хочет; и если он (отец. — А. М.) из племени князей (членов «золотого рода» Чингисхана. — А. М.), то сын наложницы является князем постольку же, как и сын законной супруги»[729].

Хотя согласно указу Чингисхана сыновья от наложниц и официальных жен уравнивались в правах, При этом, как утверждал Пети де ла Круа, ссылаясь на Гильома де Рубрука, «дети, родившиеся от официальных жен, особенно дети первой (старшей)