общественных и личных потребностей. Вероятностные функции давали бы возможность научного предвидения и прогнозирования изменения самих объективно обусловленных оценок, величина которых каждый раз корректировалась бы под воздействием стохастических процессов: они сами в значительной мере имели бы вероятностную природу. Это может показаться странным с точки зрения современных представлений о линейном программировании, но ведь двойственные переменные давно уже истолковываются как «теневые цены», дающие приближенную характеристику ингредиентов хозяйственного процесса.

Может показаться странным, что мы не предлагаем конкретной логической структуры комбинации «весовых функций». Но мы полагаем, что предложенные в литературе формы «весовых функций» (в частности, В. Ф. Пугачевым) лишь приближенно отражают требования оптимального перспективного планирования: они напоминают скорее уже известные нормы дисконтирования, которые имеют разные виды, но которые в целом имеют вид убывающих непрерывных функций, асимптоматически приближающихся к оси абсцисс. Наши предложения не опровергают, а уточняют этот подход: гладкие «весовые функции», уместные в упрощенных моделях функции народного потребления, могут оказаться непригодными в более сложных хозяйственных ситуациях, когда вероятностные процессы могут иметь прерывный, скачкообразный характер. Никакие «сглаживания» «весовых функций» и даже их линеаризация не могут дать комбинации детерминированных и вероятностных процессов, хотя до сих пор не только математически, но и логически не удалось достаточно адекватно описать их единство.

Сложность решения данной проблемы определяется еще и тем, что в большинстве моделей рациональной экономики чуть ли не в качестве аксиомы предполагается линейная зависимость затрат и полезного эффекта. Последний, выражая социально-экономические цели, отнюдь не всегда прямо пропорционален затратам труда на различные хозяйственные ресурсы. Поэтому гипотеза линейности для задач рациональной экономики представляется ограниченной.

Учет стохастичности при моделировании народного хозяйства

Возрождение экономического плюрализма отнюдь не приведет к снижению управляемости народного хозяйства. Как показал опыт, даже адресное планирование не способствовало уничтожению «административной стихии» – этого неизбежного спутника нашего «государственного социализма», отягощенного фактическим господством хозяйственной мафии в структуре государственного управления общественным достоянием. Социально-психологическая мотивация экономического поведения в условиях господства партийной и хозяйственной мафии исходила из самых низменных проявлений человеческой психики – эгоистических устремлений корпоративных групп, стоявших во главе государства. При господстве эгоизма корпоративных групп «план», привносимый государством, не опирался на альтруистический потенциал человеческой личности, не способствовал ее раскрепощению и проявлению лучших свойств человеческой природы. Так, эгоизм ведомств с их корпоративным духом препятствовал проявлению самоцели исторического развития, движению по пути экономического роста и привел к полному обнищанию основной массы населения, а страну поставил на грань экономической катастрофы.

Встает вопрос: не приведет ли движение по пути экономического плюрализма к еще большему застою и запустению? Ведь стохастичность социально-экономического процесса не устранится при замене командных высот ведомств многообразием форм собственности и форм хозяйствования. Основной и имманентный дуализм социально-экономических процессов не будет устранен, а примет лишь новые формы проявления. Во-первых, стихийное социально-экономическое взаимодействие самостоятельных хозяйственных единиц будет определяться не волей чуждых этим единицам людей, а самими участниками и руководителями этих хозяйственных единиц; тем самым «волевое» начало не устраняется, а видоизменяется, причем оно становится более действенным, поскольку самостоятельные хозяева будут заботиться не только о ближайших, но и об отделенных естественных и общественных последствиях своих хозяйственных действий. Во-вторых, коренным образом должно измениться «плановое», регулирующее воздействие общественной власти: на место диктата ведомств должно стать регулирующее начало самоуправляемых общин в рамках «государства», но государства особого рода: единого экономического и политического центра, избираемого по всем правилам демократического самоуправления. Лишь при таком «государственном» управлении самоцель общественного развития, обладающая онтологическим статусом, может найти адекватные формы реализации, а тем самым усилить свою регулирующую и направляющую роль.

Мы должны оговориться: нарисованная нами картина возрастания регулирующего начала в протекании социально-экономических процессов возможна лишь при последовательном развитии лучших проявлений человеческой природы и, соответственно, лучших проявлений мотивации человеческих действий. В настоящее время ограничивающее действие факторов внутренней детерминации, связанное, в частности, с консерватизмом онтологической цели отдельных социально-хозяйственных институтов и хозяйственного механизма в целом, продолжает усиливаться, несмотря на предпринимаемые энергичные меры по их совершенствованию. Консерватизм онтологической цели указанных институтов значительно ограничивает действенность сознательного выбора адекватных современным производительным силам форм социально-экономической организации. Последние в современных условиях лишь усиливают стихийное социально-экономическое взаимодействие и препятствуют проявлению лучших свойств человеческой психики – этого индикатора рационального экономического поведения.

Очевидно, что «плановое», регулирующее начало связывается нами с целесообразностью в живой природе и человеческом обществе. Но целесообразность можно понимать и в более широком смысле – как определяющую внутреннюю детерминацию мирового процесса развития (пусть им будет мировой разум или абсолютная идея). Мы не предрешаем вопроса о божественном происхождении регулирующего начала во Вселенной» но мы твердо убеждены в поступательном характере движения мирового процесса. Сам термин «развитие» уже включает поступательность его, переход от одних систем равновесия к другим, более высоким (подвижное или динамическое равновесие). Целесообразность есть, по определению И. Канта, «закономерность случайного», т. е. отражение постоянных и непреходящих явлений и процессов, т. е. законов природы. В дополнение к уже известным в мировой литературе определениям целесообразного, как регулирующего, планомерного начала в мире, мы добавляем только положение о ее «онтологическом» статусе, т. е. сознательно указываем не только цели как должного, императивного, но и как обладающего не только будущим, но и «настоящим» существованием, отражением «бытийного» долженствования, его «посюсторонности». Это может показаться даже кощунственным, но мы не можем отрешиться от идеи, что целесообразность пронизывает мир сверху донизу, до самых элементарных форм жизни, если последняя не омертвляется полным отсутствием всякого движения, т. е. перестает быть самой собой.

Онтологический статус целевого начала в мире должен быть отмечен еще и потому, что в обыденном сознании, имеющем дело с чувственным и преходящим, трудно воспринимается грандиозность совершающегося в мире «круговорота материи», которое не есть простое верчение по кругу, а процесс саморазвертывания все более совершенных форм организации. Этот процесс не виден на поверхности: напротив, мы всюду наблюдаем случайное сцепление причин и следствий, которые могут меняться местами, но за которыми как раз и скрываются «обратные» связи («бирегуляторы»), придающие относительную устойчивость совершающимся в мире процессам и наглядно проявляющимся в «цепной связи» отраслей народного хозяйства. Убежденность в целесообразности мироздания, в поступательном развитии все более совершенных форм организации служит, на наш взгляд, основой того «экономического оптимизма», который положен в основу теории оптимального функционирования экономики и который рассматривает социально-экономический оптимум как конечную (и бесконечную во времени) стадию общественного развития.

Разумеется, события последних лет, деградация народного хозяйства, упадок морали и нравственности сильно подорвали тот «экономический оптимизм», которым изначально была пронизана система оптимального функционирования экономики (СОФЭ). Последняя проложила путь к целенаправленному, сознательному переустройству народного хозяйства на началах подлинного демократизма,