Впереди показалось озеро, и Серильда увидела толпу, собравшуюся возле лодок. Но не было слышно ни веселой музыки, ни громкого смеха. У нее дома праздник уже был, вероятно, в самом разгаре, здесь же настроение казалось мрачным, почти гнетущим.

Единственное сходство – в воздухе носились дразнящие ароматы жареного мяса и свежего хлеба.

Спешившись, остаток пути Серильда неспешно вела Зелига под уздцы. На берегу, прямо на открытом воздухе были расставлены столы. Горожане суетились, каждый занимался своим делом. Здесь готовили настоящий пир. Подносы с колбасками и соленой свининой, пироги с ревенем, политые медом и украшенные свежей клубникой, твердые сыры и чищеные каштаны, сладкие торты и горячие пирожки, блюда с запеченными в масле морковью, сладким луком и редькой. Не была забыта и выпивка: бочонки с элем, бочки с вином. Все это выглядело очень аппетитно, и у Серильды забурчало в животе от соблазнительных ароматов.

Но никто из горожан, помогавших готовить пир, не выказывал радости и восторгов. Этот пир был не для них. Как и говорила Лейна, после захода солнца из замка выйдут его обитатели, и улицы Адальхейда окажутся во власти Темных и призраков.

Внимание Серильды привлекли руины замка, которые выглядели мрачными и серыми, несмотря на яркий солнечный свет, отражавшийся от воды.

Люди были так заняты, что поначалу не обращали внимания на Серильду, но в конце концов ее присутствие было замечено. Люди стали перешептываться. Прекратив работу, они поднимали головы и смотрели на нее с любопытством и подозрением. Впрочем, враждебности в их взглядах не было. По крайней мере, пока.

– Посторонись, – крикнул кто-то над ухом, и Серильда вздрогнула от неожиданности. Оглянувшись, она увидела, что стоит на пути у парня с тележкой. Серильда извинилась и поспешно отошла в сторону. Тележка ужасно грохотала. Серильда заглянула в нее и увидела, что в ней полно живых животных – зайцы, ласки, две маленькие лисицы, и клетка, набитая фазанами и куропатками.

Парень подтолкнул тележку к мосту, к нему тут же подошли несколько мужчин и женщин. Они проворно разгрузили тележку, оставив птиц в клетке, а остальных животных привязали к столбу.

– Серильда! – к ней подбежала Лейна с корзиной печенья в руках. – Ты приехала!

– Привет, – поздоровалась Серильда. – Ой, какие аппетитные. Можно мне?

На лице Лейны отразился ужас, и не успела Серильда даже протянуть руку, как она отдернула корзину.

– Это для праздника! – громким шепотом сообщила она, делая большие глаза.

– Ну да, я понимаю, – сказала Серильда, окидывая взглядом столы, ломившиеся от угощения. Нагнувшись, она прошептала: – Не думаю, что кто-нибудь заметит.

Лейна боязливо помотала головой.

– Лучше не надо. Это не для нас, ты же знаешь.

– Неужели у Охотников и правда такой неумеренный аппетит?

– Мне тоже кажется, что это пустые траты, – вздохнула Лейна. Она подошла к столу, а Серильда раздвинула подносы, чтобы освободить место для ее корзинки.

– Должно быть это очень обидно – столько трудиться, чтобы отдать все тиранам, занявшим замок.

– Может быть, – пожала плечами Лейна. – Но когда мы все приготовим, то идем домой, и, конечно, мама всегда готовит что-то вкусненькое и для нас тоже. А потом мы всю ночь сидим у очага, и мама читает вслух истории про призраков. Иногда мы подсматриваем через щелку в занавесках. Страшно, конечно, до ужаса, но все равно это один из моих любимых праздников.

– И вы не боитесь подглядывать?

– Им, по-моему, на нас плевать – лишь бы пир был готов, да еще дичь. Хотя в прошлом году один из гостей посмотрел прямо на меня – как будто ждал, когда я отодвину занавеску. Я так завизжала, что у мамы чуть сердце не остановилось. И меня сразу же отправили в постель, – Лейна передернула плечами. – А я все равно почти не спала.

Серильда улыбнулась.

– А как насчет Золотильщика? Он ни разу не попадался тебе на глаза?

– Ой, нет. Все золото находят с северной стороны замка. Это место из города не увидеть. Говорят, он единственный, кто не приходит на пир. Обижается, наверное, что его не приглашают.

– Откуда же люди знают, что он единственный, кто не приходит?

Лейна нахмурилась.

– Сама не знаю. Но так рассказывают.

– Может, Дух Золотильщик и обижается, что его не приглашают, но мне кажется, что Темные ему не очень-то интересны, так что, может быть, дело в этом.

– Он тебе сам так сказал? – у Лейны загорелись глаза, ей так хотелось услышать хоть полслова о замке.

– О да. Это не секрет. Он и Эрлкинг друг другу не очень-то нравятся.

На щеках Лейны появились веселые ямочки.

– А тебе он нравится, да?

Серильда насторожилась.

– Что?

– Золотильщик. У тебя глаза становятся совсем золотыми, когда ты о нем говоришь.

– Правда? – Серильда закрыла глаза и коснулась своих век. Раньше она никогда не слышала, чтобы золотые колеса в ее глазах менялись.

– А это секрет?

– Мои глаза?

– Нет! – Лейна покатилась со смеху. – То, что ты влюбилась в духа.

Кровь прихлынула к щекам Серильды.

– Глупости! Он помогает мне, только и всего, – она нагнулась к девочке. – Но у меня и правда есть секрет. Если хочешь, скажу.

Глаза Лейны стали совсем круглыми, и она вытянула шею.

– Этой ночью я пойду в замок, – прошептала Серильда. – Когда все Темные будут пировать, я прокрадусь туда, чтобы найти Духа Золотильщика и поговорить с ним.

– Я так и знала! – выдохнула Лейна. – Вот почему ты сегодня приехала.

Девочка переминалась с ноги на ногу, но Серильда не могла понять – от волнения или она просто пытается согреться, ведь солнце уже клонилось к озеру, и стало заметно прохладнее.

– Как же ты собираешься проскочить мимо пирующих?

– Я надеялась, может, ты мне подскажешь.

Размышляя, Лейна покусывала губу.

– Так, а что если нам…

– Лейна!

Обе вздрогнули и обернулись. Серильда подумала, что вид у них даже более виноватый, чем если бы они стянули по куску пирога с праздничного стола.

– Привет, мамочка! – крикнула Лейна матери, которая пробиралась к ним через толпу.

– Профессор Фейрбург приготовила еще две корзинки. Сбегай помоги ей, хорошо?

– Конечно, мамочка! – прощебетала Лейна и стрелой понеслась по улице.

В нескольких футах от Серильды Лоррейн остановилась.

– Не могу сказать, что удивлена твоим появлением, – она улыбнулась, но улыбка была не той, что прежде. Она показалась Серильде усталой и даже вымученной. Ничего удивительного, в таких-то обстоятельствах, подумала она.