Но Лейна не улыбнулась.

– Знаешь, нам говорят держаться подальше от этого моста. До тебя я ни разу не слышала, чтобы кто-нибудь по нему ходил. Или чтобы вышел из замка… ну, живым.

– Ты слышала о людях, выходящих из него мертвыми?

– Нет. Мертвые попадают там в ловушку.

Серильда сделала глоток сидра.

– Можешь больше рассказать мне о замке, об Охоте? Если не возражаешь, конечно.

Лейна на мгновение задумалась.

– Дикая Охота всегда начинается в полнолуние. И еще в дни равноденствия и солнцестояния. Мы запираем двери и окна и залепляем уши воском, чтобы не слышать их зов.

Серильде пришлось отвернуться – ее сердце сжалось при воспоминании об отце. Он ведь настоял, чтобы и они это сделали. Может, он недостаточно плотно залепил себе уши? Или он вытащил воск во сне? Какая теперь разница… Все пошло не так, и она не знала, будет ли когда-нибудь в их жизни все, как прежде.

– Хотя все говорят, что нас Охота не тронет, – добавила Лейна. – Они не берут детей, да и… вообще никого из Адальхейда. И все равно, взрослые в полнолуние всегда переживают.

– Почему же Охота не забирает здешних жителей?

– Из-за Праздника Смерти.

– Что-что? – удивилась Серильда.

– Праздник Смерти. Мы отмечаем его в весеннее равноденствие – день в конце зимы, когда смерть побеждена и уступает место новой жизни. Это уже совсем скоро, всего через несколько недель.

– Точно. У нас в Мерхенфельде тоже есть веселый праздник, но мы называем его Днем Эострига.

В глазах Лейны мелькнул страх.

– Ну, о Мерхенфельде я ничего не знаю. Но здесь, в Адальхейде, весеннее равноденствие – самая страшная ночь в году. Тогда и призраки, и Темные, и адские псы выбираются из замка и приходят в город. Мы готовим для них пир, и выпускаем животных, на которых они охотятся. А они разводят большой костер и громко шумят, и это очень страшно, но в то же время довольно весело – потому что мы с мамой не можем уснуть из-за шума и обычно всю ночь читаем книжки у камина.

Глядя на девочку во все глаза, Серильда пыталась представить себе эту картину. Город, который сам приглашает к себе Дикую Охоту и позволяет ей всю ночь шататься по улицам?

– И за то, что вы готовите для них этот праздник, они согласились никого не забирать?

Лейна кивнула.

– Но мы все равно заклеиваем уши воском. Наверное, на случай, если Ольховый Король передумает.

– Но почему бы вам всем просто не уехать отсюда? Зачем оставаться так близко к замку Эрлкинга?

Девочка нахмурилась, как будто такая странная идея никогда не приходило ей в голову.

– Это же наш дом.

– Дом можно устроить и в другом месте.

– Наверное. Но в Адальхейде хорошо… Здесь хорошая рыбалка. Хорошие земли за городом. И у нас останавливается множество купцов и путешественников, проезжающих из Норденбурга в северные порты. В гостинице обычно много постояльцев, особенно в теплое время года. А еще… – Лейна замолчала так внезапно, что стало понятно: ее так и подмывает рассказать еще кое-что, но она знает, что не должна этого делать. Серильда видела, как девочка борется с собой. Наконец, взяв себя в руки, она с наигранным оживлением заговорила снова: – Расскажи, ты действительно встретила в замке призраков? Они очень страшные?

Резкая смена темы заставила Серильду нахмуриться.

– Да, встретила нескольких. Мальчишка на конюшне, кажется, довольно дружелюбный, хотя мы с ним почти не общались. А еще возница. Он… мрачный. Но в глазу у него долото, а в таком случае, наверное, я бы тоже была мрачной.

Лейна поморщилась от отвращения.

– А еще там есть парень примерно моего возраста. Он мне помогает. Он озорной, но сердце у него доброе, это уж точно. И он сказал, что хорошо относится к людям в этом городе, хоть ни с кем из вас никогда не встречался.

Но Лейна явно была разочарована.

– В чем дело? – спросила Серильда.

– И все? И ты не видела там какого-нибудь эльфа? Или гоблина? Или волшебное существо, которое может – ну, я не знаю – делать… золото? – последнее слово она пропищала еле слышно.

– Золото? – ошеломленно переспросила Серильда.

Состроив рожицу, Лейна замахала руками.

– Не обращай внимания. Я сказала глупость.

– Но… Дело в этом, что… тот юноша, о котором я говорила… Он как раз умеет делать золото. Из соломы. Или из… Да из чего угодно, я думаю. Но как ты узнала?

Лицо Лейны снова окаменело. А когда, подавшись вперед, она вцепилась в руку Серильды, на нем отразилось уже не разочарование, а почти восторг.

– Так ты его видела! Но разве это юноша? Ты уверена? Я всегда представляла себе Духа Золотильщика маленьким добродушным гоблином. Или приветливым троллем. Или…

– Дух Золотильщик? Кто это?

– Ох… – виновато поежилась Лейна. – Мама не хотела, чтобы я тебе о нем рассказывала. У нас в городе это секрет, мы не должны говорить о нем чужим.

– Я уже не чужая, – сказала Серильда, и ее сердце забилось сильнее. – Так что же это за Дух Золотильщик?

– Он оставляет нам золото, – Лейна покосилась в сторону кухни, убедилась, что матери не видно, и понизила голос. – После Праздника Смерти он оставляет подарки на камнях за северной стеной замка. Иногда они падают в озеро. Большую часть сразу после праздника подбирают рыбаки, но и потом можно найти то, что они пропустили. Мы любим нырять за его подарками летом. Я пока ничего не нашла, а вот моей подружке Генриетте попался золотой браслетик, застрявший между камнями. А у мамы хранится золотая статуэтка, которую еще дедушка достал из воды, когда был молодым. Конечно, мы не все это храним. Обычно люди продают эти предметы или обменивают. Но в городе почти у каждого есть хоть одна или две безделушки от Духа Золотильщика.

Слушая девочку, Серильда представляла проворные пальцы Злата – колесо быстро вертится. Солома превращается в золото. И не только солома. Он мог превратить в золото почти все. И говорил ей об этом.

Так вот что, оказывается, он еще делал – каждый год дарил сделанные им золотые вещицы жителям Адальхейда.

Дух Золотильщик.

Ты можешь называть меня Злат.

– Вот почему город процветает, – прошептала Серильда.

Лейна прикусила нижнюю губу.

– Ты ведь никому не скажешь? Ма говорит, что, если об этом узнают, сюда набегут охотники за сокровищами. Или королева Агнетта услышит и прикажет поднять налоги. Или пришлет армию, чтобы забрать все золото.

Осознав, чем может грозить предательство, которое она, возможно, только что совершила, Лейна в тревоге схватилась за голову.

– Я не расскажу ни одной душе, – заверила ее Серильда, благодарная, что хоть сюда еще не добралась ее репутация неисправимой лгуньи. – И мне уже не терпится рассказать ему, что ты считала его троллем.