– Преступник-то из демонов, – прошептала Аманда, с благоговением беря в руки сосуд и рассматривая колышущееся в нём готовое зелье. – Из демонов, отлично знающих химию. А я-то думала, все такие уникумы работают в моем отделе!

– Точно не все, – заверил Габриэль, чувствующий удовлетворение от успеха эксперимента, как от ловкой спекуляции на бирже. – Знаю местного молодого демона, который учится на химико-биологическом отделении института, он ещё за русалкой ухаживает.

– За кем ухаживает?! – взвизгнула Аманда, прижимая к груди драгоценный сосуд. – За русалкой, что в омуте у реки живёт?!

– Совершенно верно, но почему ты так разволновалась из-за невинного факта любви демона к русалке? – недоуменно пожал плечами Габриэль.

– По причине далеко не невинного возгорания дракона, – нахмурилась Аманда.

Глава 20, о тайне пророчества

Пока шеф токсикологов с блаженным выражением лица любовалась сотворённым ядом, отливала часть его во флакон из устойчивого ко всем воздействиям толстого стекла и запирала остаток зелья в сейфе с многоуровневой защитой от взлома, Габриэль просматривал базу своих сородичей в Атланте. Кто к какому подвиду относится, что изучал, чем занят, привлекался ли к уголовной ответственности, был ли уличён в незаконной деятельности и так далее. Его юный знакомый, спасённый им от гнева морской ведьмы, был единственным демоном, профессионально занимавшимся химией, если не считать сотрудников криминалистической лаборатории.

– Он не произвёл на меня впечатления человека, способного пойти на преступление, – задумчиво произнёс Габриэль. – И тем более человека, поставившего перед собой маниакальную задачу уничтожения целых родов Иных.

– Маньяками в подавляющем большинстве случаев оказываются люди, которые не похожи на тех, кто способен пойти на преступление, – заверила Аманда. – Поэтому их так трудно вычислить: в обычной жизни, когда они не вышли на тропу убийств, маньяки – самые добропорядочные обыватели и примерные семьянины. Очень часто – отличные специалисты своего дела, ценимые руководством и пользующиеся симпатиями и признанием коллег. Словом, как раз те, кого не заподозришь в совершении продуманных злодейств.

– Меньше всего заподозришь маньяка в сотруднике полиции, верно? Особенно в криминалисте? – вкрадчиво намекнул Габриэль.

– Верно, поэтому за моими ребятами установят негласное наблюдение сразу, как только я сообщу детективам об итогах своих изысканий, – грустно подтвердила Аманда. – Но какие у них могли быть мотивы? Это же молодые, подающие надежды учёные-исследователи!

Ей было крайне неприятно указывать на собственных подчинённых, как на возможных злодеев, но в её лаборатории не было людей, не ведающих об особенностях работы полицейских. К ней самой несколько раз пристраивали «хвост», но мысли обидеться на Вэнрайта никогда не возникало. Каждый из них делал свою работу, а руководительница отдела полицейского департамента должна быть вне всяких подозрений, как супруга Цезаря. Если за это «вне» приходится порой расплачиваться поднадзорной жизнью – общее дело борьбы со Злом стоит того.

– Ладно, с мотивами и версиями разбираться не нам. Мы идём к дежурным детективам и едем домой, – довольно потёр руки Габриэль.

– Мы режем пополам остатки огнеупорных образцов и проверяем эффективность зелья, – опровергла Аманда и потрясла флаконом под тихий стон мужчины своей Мечты. Мечта не предала – протянула ей скальпель.

Экспериментальным путём было установлено: в пламени горят только те половинки образцов, что обработаны ядом. Габриэль радостно хлопнул в ладоши и повторил прежнюю гипотезу дальнейшего развития событий:

– К дежурным и домой.

– Домой к живым образцам, – поправили его. – Влияние зелья на действующий организм часто отличается от воздействия на уже погибшую его часть.

– Ведьма! – с чувством высказался демон. – Да-да, это первое, о чём ты предупредила меня в момент знакомства, но ведьмы, оказываются, бывают такие... ведьмы! Где твои совесть и сострадание, а?

– У ведьм нет совести и сострадания, – пожав плечами, напомнила Аманда общеизвестную истину.

В дверь лаборатории постучали, и брови Габриэля изумлённо приподнялись:

– Живые образцы пожаловали? – Он распахнул дверь потоком ветра, и за порог шагнул дежурный детектив:

– Всем доброго вечера. Аманда, та старушка опять голос слышит, патрульные предлагают по пути к ней сразу подхватить кого-нибудь из твоих специалистов: мало ли какие вещества в воздухе до утра не задерживаются, разлагаются. Ну, а раз ты сама ещё на работе...

Тяжкий вздох высшего демона сотряс стены лаборатории. Аманда сунула ему в руки утреннее заявление и, прочитав «пророчество», Габриэль лукаво глянул на неё и мягко улыбнулся – понял, откуда выросло беспокойство за его безопасность. Как истинная ведьма Аманда сделала вид, что ни взгляда, ни улыбки не заметила. И вообще, какого чёрта он так идеален во всём? Где её драма?! Где метания, сомнения и сердечная боль?! Сказочно гармоничные отношения с героем своих грёз начинали будить в ней ощущение какой-то дьявольской подставы от судьбы...

С прибытием на адрес предполагаемого местожительства предполагаемого маньяка, намеренного устроить геноцид Иных, они чуть задержались: Аманде надо было вначале написать докладную об итогах своих ночных работ и сдать её в отдел к следователям.

Патруль Иных, состоящий из двух напарников – вампира и оборотня, уже ждал у подъезда. Сержант Бринс, ягуар во второй ипостаси, игриво подмигнул приземлившейся в воздушном вихре ведьме, ничуть не смутясь свирепым взглядом сопровождающего её демона. Коты – они в любой разновидности коты, и злость соперников их только раззадоривает, особенно если эти соперники способны запросто вытрясти их из шкуры. И даже если у кота вовсе нет желания добиться расположения дамы, а имеется лишь желание дёрнуть монстра за усы и сделать дедуктивные выводы из последствий.

– Горжусь, что рядом со мной работают гениальные особы! – промурлыкал Бринс. – Видела, как превознесли тебя журналисты? Нет? Неужели до твоих ручек не дошла статья о разоблачении тройного убийства в больнице? Кульминационный момент повествования – будоражащее признание убийцы: дескать, он с начала планирования отравления отдавал себе отчёт, что придуманная им схема избавления от врага безупречна за исключением единственного