Шрифт:
Закладка:
– Я спущусь вниз на ужин. – Она вышла в коридор, наступая на коврик, на который когда-то ее, мокрую, поставил Даниэль. Она помнила все до мелочей.
Столик, за который она села, находился напротив стола Даниэля. Здесь ничего не изменилось за столько времени. Все те же фонари тускло освещают бар, та же каменная тропинка среди густой листвы бежит к бассейну, и прохладный ветерок заставляет мерзнуть. Изменились лишь люди. Кроме одного человека. Даниэль сидел с Марком, изредка поглядывая в сторону Оливии. Она чувствовала это и боялась повернуться. Еда все еще не лезла в нее, но девушка заставляла себя есть через силу.
Оливия заставляла себя слушать болтовню девушек, сидящих за столиком, но мысли возвращались в тот самый вечер, когда она была здесь с Мел. Они смеялись и пили мохито, разговаривали по душам и делились историями. Оливия жаловалась на своего капитана… И еще тот странный вопрос подруги: «Что ты чувствуешь к Даниэлю Фернандесу?»
Оливия положила вилку на тарелку – больше не могла насильно пихать в себя еду. Она вспомнила клочок тетрадного листа с обожженными краями и ответом.
– Пойду спать, я очень устала.
Но она не пойдет спать, потому что в памяти еще свежа картинка, как Мел прячет жженую бумагу под плитку возле бассейна. Она пойдет туда и достанет ее, в надежде, что это сделал кто-нибудь другой.
Она молилась, поднимая плитку, никогда не узнать ответ, но сложенная в четыре раза бумага все еще лежала там. Покрытая землей, принимающая через себя дожди, она стала тонкой и серой. Боясь открыть, девушка прижала письмо к груди. Хотела ли она знать, что там написано? Интерес ведь всегда берет верх над страхом…
Сделав пару шагов назад, она присела на низкую каменную ступеньку и, посмотрев на голубую воду бассейна, на отражение света ламп в ней, наконец развернула листок.
«Спроси свое сердце».
– Ливи. – Шепот рядом заставил вздрогнуть, ахнуть, смять листок и схватиться за сердце. – Прости, я не хотел тебя напугать.
Ее сердце не успеет ничего ответить, потому что оно не выживет, если ее еще раз так напугают!
– Что ты здесь делаешь? Нас могут увидеть, – зашептала она в ответ, переводя дыхание и сминая бумагу в кулаке.
Даниэль следил за этим движением:
– Эта та самая бумага, которую вы жгли? Можно почитать?
– Нет! – Захотелось засунуть ее в рот и проглотить, но желудок сегодня решил полностью игнорировать еду. – Да, это та самая бумага, но тебя это не касается.
Он сел рядом, смотря на бассейн и вспоминая, как Оливия топила его в нем, как вырывала из рук телефон, а всюду были пузырьки воздуха и ночь. Столько всего изменилось, сейчас они стали другими, близкими и очень далекими.
– Я думал о Мел, – произнес он, – и, кажется, нашел выход.
Оливия смотрела на него, касаясь взглядом и боясь прикоснуться рукой. Как она устала от этого! Устала иметь то, на что не имеет права!
– Из-за беременности Дженнет в нашем экипаже на время освободится место, я могу взять Мел к нам. Вы будете чаще вместе…
Он говорил, а Оливия молча следила за ним, и маленький огонек радости загорался внутри. Она коснулась его руки, желая, чтобы капитан продолжал говорить.
– Это на время, но ведь за год кто-нибудь еще может забеременеть и родить, жизнь преподносит сюрпризы. Иногда планы меняются. Но я думаю, взять Мел к нам – хорошее начало, а когда придет время перемен и Дженнет вернется, я что-нибудь придумаю.
– Даниэль, – улыбнулась Оливия, рукой теперь касаясь его щеки, забыв про то, что их могут увидеть, – это потрясающая идея. Но зачем ты делаешь это? Ты не любишь сумасшедшую Мел. Две сумасшедшие англичанки в твоем экипаже…
– Одна, – он перебил ее, – для меня ты стала другой. И к тому же я привык к этому сумасшествию. И, не стану лгать, я делаю это отчасти больше для себя, в надежде, что ты примешь предложение о переезде. Я возьму Мел в наш экипаж, и вы часто будете вместе в небе, но на земле я хочу, чтобы ты была только моей.
«Спроси свое сердце». Это самое сердце забилось сильнее, и Оливия притянула Даниэля к себе, руками проводя по его щекам. Запах кофе окутал ее – это ветер принес из бара. Этот запах всегда с Даниэлем, сейчас особенно насыщенный. Черный эспрессо.
– Я думаю, Мел будет рада. – Она коснулась его губами, ощущая их тепло. Прошел всего лишь день, но она скучала по его губам, по его запаху, рукам и прикосновениям… Хотелось остаться вдвоем на всем свете, без людей из их экипажа, без мыслей о Мелани.
Но пришлось внезапно все прекратить и, пересилив себя, уйти. Отойти на безопасное расстояние. Разойтись по своим комнатам и ждать завтрашнего дня.
– Завтра я буду одна, Мел улетает в Лос-Анджелес, – прошептала Оливия. – Буду ждать тебя.
– Как только закончу дела в аэропорту, приеду к тебе. – Напоследок он коснулся ее подбородка, пальцем проводя по нему.
Она шла в номер впервые за целый день спокойная, слегка улыбаясь и любуясь интерьером гостиницы. В тот вечер, много месяцев назад, она не замечала картин, висящих на белых стенах, торшеров, расставленных по углам холла. Она помнила лишь руки Даниэля, мокрую одежду и лицо девушки на ресепшене. Тогда она ненавидела его. Сейчас хотелось все повторить.
Даниэль нашел выход, и Оливия верила, что Мел согласится на такой вариант. Она не может вернуться в Лондон и бросить все из-за парня, который разорвал ее сердце в клочья. Он не достоин даже воспоминаний, и она поможет Мел справиться.
Обычное утро, обычный завтрак, и наконец аппетит вернулся. Смеясь над шутками Джуана, поглядывая на Даниэля и ощущая его взгляд на себе, Оливия чувствовала себя расслабленной. Вечером она позвонила Мел и рассказала о предложении Даниэля. Но трубка молчала.
– Соглашайся, это самый лучший вариант. Ты поменяешь экипаж и начнешь жизнь сначала.
– Я подумаю, возможно, ты права.
Это все, но и этого было достаточно. Мел согласится, Оливия была уверена в этом.
