из дома, не видимые жителям деревни. Перед ними поднялась огромная гора, своей вершиной целующая небеса и достигающая пути солнца, покрытая зелеными лесами с самыми разнообразными растениями, с водопадами и поющими лесными птицами, с золотыми облаками множества великолепных соцветий, с цаплями, отдыхающими на вершинах кустов, усыпанных чистыми яркими цветами, со множеством деревьев по берегам рек, ветвями скрывающих водную гладь, с ветрами, колышущими густые лианы, прячущие горные пещеры.

21–27. Вершины деревьев, украшенные цветами, скрывали облака в небе; мощные речные потоки срывались вниз, сияя жемчужными брызгами. Ветер качал деревья в лесу и лианы, растущие по берегам рек; прохладная тень расстилалась под разнообразными лесными зарослями. Затем две женщины увидели горную деревню, подобную осколку небесного рая, упавшего на землю – со множеством журчащих каналов, полную цветов, с пением птиц, порхающих по берегам, с заросшими густой зеленью равнинами, где паслись стада мычащих коров, со множеством рощ и зарослей кустарников, дающих приятную тень. В серых ущельях, где клубится туман и куда не проникают солнечные лучи, на лысых склонах росли косы могучих цветущих лиан. Из гулких горных пещер извергались водопады, разбрасывая жемчужины брызг, напоминающих брызги океана молока, взбиваемого горой Мандара.

28–32. Многочисленные деревья, украшенные тяжелыми гирляндами плодов, напоминали группы женщин, держащих подношения из цветов. Деревья, полные жизненных соков, роняли цветочные дожди под гудящими порывами ветра. Срывающиеся с камней капли воды неожиданно падали с громким плеском, пугая птиц, прячущихся в пещерах. Множество лебедей, качаясь на волнах реки, пили воду, торопясь утолить жажду; они напоминали звезды, движущиеся по небосводу. Мальчишки, опасаясь ворон, взирающих на них с вершин высоких пальм, прятали остатки своих сладостей, чтобы съесть их позже.

33–39. Женщины видели деревенских мальчишек в одеждах из цветочных гирлянд в прохладной тени от зарослей фиников, нимба и цитрона. Они наблюдали за идущей по дороге нищенкой, худой и кашляющей, придерживающей рукой подол своего платья, с цветами за ухом. Слышались журчание и плеск волн в реке; лентяи, спасаясь от работы, стремились в укромные места, чтобы оказаться подальше от трудов. На ровной площадке они видели обнаженных мальчишек, перемазанных молоком и навозом, в чудесных цветочных гирляндах. На песчаных берегах реки оставались следы набегающих волн, качающих прибрежные травы. Осоловевшие от густых запахов молока и простокваши, медленно ползали мухи; младенцы плакали, требуя еды. Мужчины улыбались, глядя, как смущенные женщины не в силах поправить свои непослушные локоны, выбившиеся из причесок, потому что их руки в браслетах были забрызганы навозом, которым они мыли пол.

40–43. Стая горных ворон спустилась под деревья, чтобы схватить скрытые под цветами остатки подношений, оставшихся после ритуалов мудрых; дорожки перед дверями домов были усыпаны цветами красного олеандра и курантаки. Каждый день землю по щиколотку покрывали цветы, падающие с деревьев, что росли рядом с домами. В рощах паслись стада яков и оленей, их детеныши сладко спали среди цветущих зарослей. Дремлющий на боку теленок отгонял мух взмахами одного уха; мухи жужжали вокруг измазанных в молоке губ пастушков.

44–46. В каждом доме был мед, отобранный у слабых пчел; множество домов, переливающихся разными красками, стояли меж цветущих деревьев ашока. Ветры приносили потоки дождя, поливающие вечноцветущие деревья, и вся трава была покрыта опавшими цветами дерева кадамба. Белели огромные деревья кетака, свободные от лиан, и журчали ручейки воды, бегущей по каналам.

47–52. Облака, спускающиеся из окон горных пещер, отдыхали на крышах домов; множество цветущих лотосов в прудах напоминали своей красотой полные луны. В густой прохладной тени деревьев зеленела молодая трава, и звезды отражались в каплях росы, что застыли на кончике каждой травинки. Дома были белыми от непрерывного снегопада белых цветов; деревья граната были украшены цветами и плодами. В домах девушки спали на перинах из облаков, а сверкание молний делало лампы ненужными. В беседках эхом гудел ветер, веявший из горных пещер; с крыши красивого желтого храма взлетали стаи попугаев и голубей. Ветерок, тяжелый и медлительный от густых ароматов раскрывшихся белоснежных цветов кандала, чуть шевелил листья.

53–56. Они видели стайки женщин, наслаждавшихся игривыми песнями птиц, и большие шумные стаи ворон, воронов, галок и кукушек. Они видели рощи покрытых плодами деревьев шала, тала и тамала, заросли синих лотосов, деревья, оплетенные браслетами лиан и плющей. Дома в деревне заросли плющами с дрожащими цветами и стояли, окруженные сладким запахом распустившихся деревьев кандала и шилиндра; ветви разросшихся у домов деревьев тали и тамала закрывали небо, а укромные уголки для отдыха прятались в прохладных рощах цветущих олеандров. Стада коров с мычанием пили струящуюся по каналам воду; дома окружали прекрасные долины с цветами и зелеными полями; реки были скрыты разросшимися на берегах деревьями; стены домов оплетали лианы, густо усеянные цветами.

57–60. Витали сладкие ароматы нектара жасмина в садах; тянулись к солнцу лотосы, скрывающие в своих соцветиях множество опьяневших от запахов пчел; красота домов могла поспорить с красотой дворца Индры; небеса были розовыми от поднятого ветром облака пыльцы красных лотосов. Журчали быстрые реки, несущиеся с гор; сияли белоснежные облака белых жасминов; цветущие лианы, вьющиеся рядом с домами, оплетали стены; слышались игривое воркование и щебетание птиц. Молодежь развлекалась на ложах из прекрасных цветов, девушки украшали себя цветочными гирляндами до пят; повсюду из земли поднимались молодые зеленые побеги; все было оплетено зелеными цветущими плющами. Пруды заросли нежными побегами голубых водяных лилий; на крышах домов отдыхали облака; в зеленых долинах со звоном падали на землю капли росы; женщины вздрагивали от молний, сверкающих в тучах над жилищами.

61–63. Неподалеку голубые лотосы сияли божественной красотой; коровы мелодично мычали в ожидании зеленой травы; павлины танцевали перед тучами брызг, поднимающихся от водопадов. Порывисто дул ветер, напоенный сладкими запахами; цветы лекарственных трав, растущих вдоль стен, своей яркостью затмевали огоньки ламп; из птичьих гнезд доносились шум и чириканье; разговоры заглушались журчанием речных потоков. Прохладные капли росы падали, подобно драгоценным жемчужинам, со всех деревьев, лиан и травы. Кто может описать словами всю красоту этой горной деревни и прелесть ее непрекращающегося цветения?

Такова сарга двадцать восьмая «История о Лиле. Горная деревня» книги третьей «О создании» Маха-Рамаяны Шри Васиштхи, ведущей к Освобождению, записанной Валмики.

Сарга 29. История о Лиле. О высочайшем пространстве.

Васиштха сказал:

1–3. Две богини спустились в деревню, полную прохлады, как богатства освобождения и удовольствий входят в умиротворенного человека, познавшего свою природу. Лила, обретя, благодаря практике йоги, тело нераздельной чистой мудрости, обладала способностью ясного видения всех трех времен – прошлого, настоящего и будущего. Она легко вспомнила свои предыдущие блуждания в сансаре, свои прежние рождения, жизни, смерти и прочие события.

Лила сказала:

4–8. О богиня, узрев это место, я по твоей милости вспомнила все, чем были наполнены мои прошлые жизни. Здесь я была старой женщиной, бледной и худой, с выпирающими из-под кожи венами. Я была дваждырожденной, и мои тощие руки и тело были в шрамах от работы с сухим сеном. Я была женой своего мужа, на которой держалась семья; я доила корову и взбивала масло, была матерью всех его сыновей и хорошей хозяйкой для гостей. Я поклонялась богам, дваждырожденным и мудрым; мои руки были постоянно орошены молоком и маслом,