Шрифт:
Закладка:
Глава 32
Филарет сидел у окна в своих покоях в замке «друга» и тюремщика Льва Сапеги в крайне плохом расположении духа. После избрания на престол сына Миши, что позволило бы ему взять правление Русью в свои руки, все шло наперекосяк! Письма сыну удавалось передавать редко, получать еще реже. С Мишей перестали совсем заниматься науками. Прежний наставник, молодой Муромский был отставлен и с трудом избежал опалы и обвинения в измене из-за выходки двух недорослей. Глупость какая! Вместо того, что бы прямиком мчаться в Москву, застолбить царский трон, поехать в разоренный шведами край, на богомолье, к иконе Тихвинской Божьей матери. Или он переоценил влияние тезки на Михаила, или все-таки зря считал сына таким мягким, послушным отроком, не имеющим своей воли, В общем, все непонятно. Михаила Муромского отстранили и услали воеводствовать в какую-то второразрядную крепость. Михаил остался один на один с матерью, находящейся под влиянием своей родни, жадной до власти. Сейчас натворят такого, за две жизни не разгребешь.
Инок Симеон, верный келейник, спросил, не хочет ли светлейший обедать. В замке бал, так что, если не подсуетиться о них и не вспомнят! Разрешил сходить за обедом. Что-то съели. Симеон попросил его благословления, что бы сменить одежду на мирскую, сходить послушать, что там паны болтать будут. Говорят, сам король Сигизмунд приезжает. Значит опять притащится уговаривать согласиться на Владислава. Что, не понимает, что Мишу уже венчали на царство? Или извести его хотят? Симеон вернулся в жупане, из простого сукна, в котором ходили все слуги пана Сапеги. Когда-то давно он стянул его с веревки, натянутой на заднем дворе, где его вывесили, что бы проветрить. Теперь берег, ценя ту свободу передвижений, которую он давал. Слуг было много, особенно в дни больших празднеств, так что можно было спокойно затеряться в толпе.
Симеон взял тарелки, поставил на поднос, и вышел из комнаты. Отнес на кухню, там ему дали поднос с кубками гишпанского вина, и приказали обносить им гостей. Симеон отправился прямо к группе, окружавшей короля. Там оживленно беседовали.
— Так, значит, вы, виконт, заметили, что жители Шлезвиг-Гольштейна часто обсуждают будущий поход Шведов на Ригу? Пан Сапега, переведите!
— Простите, Ваше Величество, может, мне лучше вести с вами разговор на французском, или немецком? Без переводчика? Если, конечно, это будет удобно Вашему Величеству?
— И правда, французский знают почти все паны, так что я повторю вопрос.
И повторил, на франкском. Симеону показалось, что у него то ли бред, то ли видения. Он поближе подошел к группе, окружающей короля, и, нет, не может быть! Около короля стоял брат Мишка, только с длинными, как у бабы волосами, и в богатом европейском платье. И на франкском языке отвечал королю.
— Без сомнения, Ваше Величество. Простые люди в Любеке и прочих городках очень обеспокоены маневрами Шведского флота в последнее время. Они боятся выходить в море. А в Травемюнде, выясняя, не опасно ли плавание до Риги, комендант порта мне объяснил, что пока швед не замирится с Русскими он на Ригу не пойдет. Что бы не получит удар в бок. Голштинцы должны быть хорошо осведомлены, ведь их крошечное герцогство находится под протекторатом Священной Римской империи. А шпионы императора одни из лучших в мире.
— Я вот что хочу спросить вас, виконт, только без обид. Почему такой образованный молодой человек катается по Европе, а не делает карьеру при короле Якове. Я слышал, он по-отечески благоволит к красивым и умным молодым людям.
— Простите, Ваше Величество, но иногда как-то не совсем по-отечески! И потом, имеется одно важное разногласие. Вера. Яков и его жена придерживаются Англиканской церкви, которая есть не полная реформация, но куцо урезанная католическая, нарушающая одну из важнейших догм истинной церкви — о главенстве Святого престола и его непогрешимости. Наша семья всегда была добрыми католиками. Поэтому мне предложили должность в случае, если я присоединюсь в Англиканской церкви. Но я не стал на Иудин путь. Вот и путешествую по Европе, а не стою у трона Его Величества Якова.
— Я всегда предупреждал своего брата Якова об опасности сидения на двух стульях. В конце концов, Англии это обойдется слишком дорого.
— Скорее всего. Видите ли, вслед за последователями умеренно-реформаторской Англиканской церкви в Англии, да и в Шотландии, набирает силу радикальная ветвь реформации, гораздо хуже чистого лютеранства. Так называемые пуритане. Те идут еще дальше. Они отрицают все, связанное с радостью, наслаждением, любовью. Все чисто человеческие чувства. Только молитва и усмирение плоти. Даже еда не должна приносить радость. Ха, зовутся пуритане, чистые, а иногда рядом с их проповедниками стоять невозможно! Как будто стоишь в навозной куче! Мытье, видите ли, это грех, духи́еще больший, а вши, блохи и клопы — божьи твари и уничтожать их грех! Представьте, что случится, получи они в руки власть?
— Да, в Швеции до этого еще не дошли, но тоже погрязли в лютеранстве! — вздохнул Сигизмунд, вспомнив свое изгнание из Швеции именно за веру.
— Значит, ходят слухи о новой войне после того, как Швеция замирится с Россией? — после небольшой паузы сказал Сигизмунд.
— Да, и очень упорные. Особенно много исходит от Ганзейского союза. Они надеются после победы Швеции захватить почти всю торговлю с Россией. — Вдохновленно врал Михаил.
— Интересно. Это же подорвет позиции Московской компании в Лондоне!
— Да, скорее всего, и королю Джеймсу это очень не понравится. Много именитых людей в Англии вложили в нее много денег.
— Надо предупредить Джеймса. Пусть потреплет шведам нервы своим флотом! А я постараюсь со своей стороны постараться решить русский вопрос, как можно скорее, и на наших условиях. Владислава на трон вряд ли удастся протащить, а впрочем, пусть пробует сам! Флаг ему в руки, саблю на бок и пусть идет и воюет, не все же отцовскими руками жар загребать! Я лучше Ригой займусь и Эстляндией! Давайте выпьем, господа, за скорейший мир в нашу пользу!
Король сделал знак рукой,
