ни с сего и совершенно беспочвенно, скандалить, потом даже руку стал на меня поднимать. Пару раз запирался со мной в квартире, так и сидели с ним по два-три дня, никуда не выходя. А теперь я очень забеспокоилась, так как аппетит у него пропал, апатия появилась к жизни и болеть начал. Фенечка, он буквально увядает на моих глазах. Да и я от такой жизни за пять лет настолько устала, что уже ни о какой любви и думать не могу.

— Обряд-то сам как выглядел? — перебила я ее стенания.

— Привезла я ей его и свое фото. Она на листочке какое-то заклинание написала. Между его фото и моим положила бутон цветка.

— Какой именно цветок она между вами положила?

— Не помню, то ли тюльпан, то ли роза. А что, это тоже важно?

— Важно, тут любая мелочь важна. Дальше давай.

— Дальше завернула она нас, точнее, фото, в бумагу, на которой заклинание написала, и прошила по бокам черной ниткой. Да, и еще — пока она шила, все что-то бубнила непрерывно, но слов разобрать я не могла. Потом воском от свечи, что горела, залила и мне отдала.

— Свеча, случайно, не черная была?

— Черная! Плохо это?

— Да уж чего хорошего, самая настоящая черная магия вершилась в тот день.

— Это ночь была.

— Тем более. Скорее всего, на растущую луну или даже на само полнолуние делала.

Тут уверенность в моих силах у меня пошатнулась.

«А вдруг не справлюсь, вдруг силы снять эту присушку у меня не хватит. Я ведь подобный обряд первый раз делать буду».

Но виду того, что я боюсь, не подала и спросила:

— А где ты все это время держала фотографии?

— Так она мне сказала на девятый день все сжечь. Я так и сделала.

«Час от часу не легче», — подумала я.

— Феня, возьмешься?

Ася поняла, что я стала сомневаться.

— Не уверена, что получится, но попробовать стоит! Что мы, в конце концов, с тобой теряем… — рассуждала я. — Главное, у меня есть желание помочь тебе, а у тебя есть желание прекратить тобой же устроенное безобразие. Ты хоть понимаешь, во что ты вляпалась? Есть у тебя раскаяние перед Никитой?

— Теперь только осознала, что натворила. И, безусловно, каюсь и перед мужем, если надо, извинюсь.

— Заговор будем снимать на убывающую луну. Я напишу тебе, когда приехать и что с собой привезти.

— Хорошо. Сделаю все, как ты скажешь, только помоги.

Закрыв дверь за гостьей, я еще минут двадцать сидела в раздумьях.

«Надо бы разрешение на обряд узнать! Так обычно все ведьмы поступают. Но у всех свои для этого способы. Кто на маятнике, кто на рамке, кто на картах узнает это. А я первый раз, поэтому свой путь искать надо. Может, прибегнуть и в этот раз к помощи колоды?»

Эта мысль показалась мне неплохой. Поэтому, вернувшись домой и наскоро поздоровавшись с Владом, я уединилась в одной из комнат, позвала свою неизменную спутницу и взяла колоду Таро.

Мысленно спросила: «Что будет, если я вмешаюсь в ситуацию Аси и ее мужа?» — и достала из колоды три карты.

Затем задала второй вопрос: «Что будет, если я в ситуацию не вмешаюсь?» — и вынула еще три карты.

Конечно, я точно не знала, как буду трактовать полученный результат, но уверенность в том, что карты ответят и я все пойму, была колоссальной.

Ожидания мои оправдались. Первые три карты были: Семерка Кубков, Тройка Пентаклей и Десятка Кубков. Прошлое, настоящее и будущее — так я для себя определила ценность каждой. Естественно, меня интересовало будущее, а именно, Десятка Кубков. Десятка Кубков — одно из значений имела — счастливая семейная жизнь.

Второй расклад был таков: Паж Мечей, Двойка Мечей и Перевернутый Шут. Перевернутый Шут — это решение, о котором я впоследствии буду сожалеть.

Сомнения мои вмиг рассеялись. Надо браться за обряд. Карты дали добро. Но и сила моего намерения помочь Асе была настолько высока, имела настолько мощную энергетику, что в какой-то момент я почувствовала, как сама вселенная хочет мне помочь справиться с этой задачей.

Еще несколько дней оставалось до начала убывающей луны. За это время я еще больше погрузилась в изучение и выбор нужного нам с Асей ритуала.

И вот эта ночь настала. Ася приехала заранее и привезла все, что нужно нам для обряда. Видно было, как она волнуется. А для меня странным образом все поменялось прямо накануне. До этого я тоже не находила себе места, но в день перед ритуалом неожиданно успокоилась. Пришло осознание, что все мои действия направлены не во вред, а только на пользу и помощь человеку. С этим сразу же появилась и уверенность в собственных силах.

Мы выключили свет в квартире, закрыли все двери, задернули плотнее шторы на окнах.

— Давай фото и рубашку присушенного, — скомандовала я Асе.

Я поставила стул посередине комнаты, на него положила фото и рубашку Никиты, стул очертила кругом из соли и немного соли насыпала непосредственно на саму фотографию. По этому же кругу расставила семь свечей. И начала читать заговор:

«Темный приворот — прочь от Никитиных ворот. В соль уходи, душу Никитину не береди. Отправляйся обратно, пропади безвозвратно».

Прочитав его семь раз подряд, мы погрузились в тишину, надо было подождать, пока все свечи догорят до конца.

— Феня, — дрожащим голосом позвала меня Ася, когда свечи догорели и стало совсем темно.

— Что?

— Мне страшно ужасно.

— Раньше надо было бояться, а теперь мы ничего плохого не делаем, наоборот помогаем Никите твоему, спасаем его.

— А что дальше?

— Пол тебе надо помыть, да так, чтобы вся соль растворилась в воде. Тряпку с ведром сейчас принесу.

Ася ползала по полу, собирая соль, и безостановочно плакала, причитая: «Никитушка, прости».

«Пусть плачет, пусть причитает», — думала я, раскаяние, да еще и такое искреннее, тут точно не помешает.

— Ася, теперь бери ведро и иди с ним на перекресток. Выльешь воду и вдогонку скажешь… — И я шепнула Асе нужную фразу. — Там же на перекрестке кинешь через левое плечо горсть монет со словами: «Оплачено» — и уходи не оборачиваясь. Потом придешь, возьмешь рубашку, в которую я фото заверну, и сожжешь ее. Пока она горит, молись. «Отче наш» знаешь?

— Знаю.

— Тогда действуй!

Ася ушла. Потом вернулась с пустым ведром и как подкошенная плюхнулась на стул.

— Что-то сил нет, Фень.

— Соберись, Ася, тебе еще рубашку с фото сжечь, и домой поедешь спать. Завтра в это же время опять жду тебя.

— Как? Опять? Я