В наших зрачках —

Острые грани вечного льда.

А на клыках

Свежею кровью пахнет вода!

Видишь мерцание

Лезвий средь стонов разодранной ночи?

Слово прощания

С жизнью, что стала мгновеньем короче…

Аделина, кружась, схватила за руку барона и буквально выдернула его в круг. К моему удивлению, старый воин, крутанув ус, уверенно закружил вокруг племянницы оттеснив Рыжего. Тот в свою очередь наплевав на субординацию вытащил в круг у костра Рогнеду, которая словно забыв, что она княжна и командир, жарко сверкнув в меня глазами ринулась в первобытную боевую пляску, потому что никак иначе то, что сейчас вытворяли эти четверо назвать было нельзя.

Вечна погоня,

Вечно над морем лететь нашей вере.

Бледные норды шепчут:

«На Север, вы в сером, вы — звери!»

Но когда солнца первый луч

Заскользит над холодной водой,

Встречайте нас, верные,

Мы вернулись домой!

И вот, заразившись общим безумием, закружились в танце Дарья с Зоряной, а спустя мгновение, тряхнув цвета воронового крыла челкой, вскочила и присоединилась к ним княжна Наталья. Она стала той каплей, которая срывает в безумное неистовство сметающий все на своем пути селевой поток, потому что вслед за княжной Лобановой в свирепый пляс пустились остальные воины. Людям нужна была разрядка, слишком велико было напряжение последних недель, слишком много друзей они потеряли, слишком трудный путь проделали, еще недавно казавшийся невозможным. А сейчас они выплескивали в танце накопившиеся боль, ярость, усталость, ненависть, все то, что сковывало их сущность и в то же время не давало покориться смертельной хватке аномалии. Я чувствовал это, делая проигрыши между куплетами быстрей и продолжительней.

Мы вернулись домой…

Мы вернулись домой!

Встречай своих воинов,

Мы вернулись домой.

Но на тех берегах —

Переплетение Стали и Неба.

А у мертвых в глазах —

Переплетение Боли и Гнева!

Стали и Неба… Боли и Гнева…

Светом и ветром…

На Север, вы в сером, вы — звери, на Север… [i]

Смолкли последние аккорды, люди замерли, тяжело дыша, будто не понимая, как они здесь оказались.

— Это, — баронесса Аделина первой очнулась от транса, вызванного танцем, — Это было прекрасно! — в ее глаза горели сумасшедшие искорки, на губах играла улыбка. Неожиданно она подскочила ко мне и, упав на колени, требовательно обхватила мою голову руками и впилась губами в мои губы. Затем так же быстро, почти грубо оттолкнула меня, вскочила на ноги и вызывающе впилась яростным взглядом сначала в дядю, а потом в подруг. Барон, криво усмехнувшись, отвел глаза, а вот девушки… Рогнеда покачала головой, то ли одобряя, то ли осуждая, Зоряна залилась застенчивой краской, Наталья о чем-то задумалась, глядя то на меня то на Адель. А Дарья раздраженно фыркнула и, развернувшись на пятках, быстро ушла в палатку.

Кажется, на меня только что неожиданно заявили права. И, похоже, мое мнение учитывать никто не собирается. Нет! Спать! Утром, проконопатим лодки, сделаем ревизию остатков запасов и в поход. Меня эти взбалмошные девицы в гроб загонят быстрее всяких аномалий и монстров. Еще не хватало из-за романтических дуростей Аделины с Гуннаром поцапаться.

[i] Мельница — «На Север» https://www.youtube.com/watch?v=xrutuFat55A

Глава 20

Чем дальше мы уходили на север, тем меньше ощущалось влияние Заброшенных земель. Магические потоки стали более упорядоченными, спокойными, мощными. Люди ожили, повеселели, робкая вера в успешное завершение нашего путешествия переросла в уверенность. Я заметил, как часть гвардейцев и все без исключения аристократки попрятали оберегающие от воздействия аномалии амулеты. Надеются повторить? Это зря. Дарить кому-то свои секреты я не собираюсь. Плетения, не поддерживаемые мной, продержатся от силы пару месяцев. Местным вряд ли хватит этого времени разобраться в магических процессах, основанных на абсолютно ином подходе к артефакторике. И цена этим безделушкам будет чуть выше, чем у дешевой бижутерии. И то, только за счет золотой проволоки и костей аномальных зверушек, из которых я их делал.

Затяжные, по нескольку суток, холодные дожди сменялись ясной, солнечной с легким морозцем погодой. А потом на землю лег первый снег, не глубокий, едва прикрывший землю. Растаял он быстро, буквально на следующий день, но это сбило с людей эйфорию. До первых метелей и непроходимых сугробов осталось не так уж и много. А мороз убивает ничуть не хуже, чем аномалия. Разве что быстрее.

Подошло к концу наше водное путешествие. Хоть время и поджимало, но по общему согласию карбасы были вытащены далеко на берег, поставлены на наспех сколоченные деревянные опоры и крепко привязаны к чахлым северным березкам. Вряд ли, конечно, они переживут весеннее половодье, но просто оставить верой и правдой служившие нам суда не повернулась рука. И даже так на душе оставался тяжелый камень, словно мы бросали на произвол судьбы доброго преданного пса. Мы еще долго оборачивались, вглядываясь влажнеющими взглядами в темные силуэты карбасов, пока они окончательно не скрылись за редким перелеском.

Постепенно лесотундра с редкими чахлыми деревцами, больше похожими на кустарник сменилась холмистой с заболоченными низинами тундрой. Идти стало тяжелее, приходилось выбирать путь, обходя болота. Дни стали совсем короткими. Переходы решили не сокращать. Куда ступаешь было и так неплохо видно благодаря белому снегу и всполохам северного сияния. А направление удавалось держать благодаря аномалии. Мы все чувствовали ее у себя по левую руку за спиной.

Спустя пять дней после высадки ударили морозы сковавшие землю. Правда, вскоре немного потеплело, зато повалил обильный снег. Сначала закружились редкие, робкие снежинки, но уже через час видимость практически полностью скрыла густая снежная пелена. Пришлось ставить палатки и прятаться от непогоды. Магия в этих метах уже работала, так что грелись сами и разогревали пищу с ее помощью. На следующий день снег шел не так сильно, потому решили идти дальше. Если наметет сугробы, двигаться станет еще тяжелее. Оно и сейчас-то создало определенные трудности — первый в цепочке, торящий тропу, уставал, выбивался из сил, его сменял следующий, и так по