Это была гениальная американская история. Драйзер двадцать первого века.

В середине апреля в гости к брату Кену приехала в Москву сестра Джуди. Из того же города-героя Бостона. В солнечное апрельское воскресенье брат отправил сестру в Измайлово на блошиный рынок посмотреть сувениры. Хохлома, ложки-матрешки.

Прогуливаясь на пленэре, Джуди притормозила американское поступательное продвижение около христопродавцев. На внушительном лотке громоздились иконы шестнадцатого – девятнадцатого веков. От рублевской школы до палехских праздников. Ковчежные, в окладах и без.

Автор, которому, судя по временному отрезку созданных им шедевров, было лет пятьсот-шестьсот, нажравшись теплой водки, дрых на соседней скамейке.

За прилавком работал его партнер – маркетолог.

– Мисс! Мы, как серьезные антик-дилеры, отказываемся работать с музеями. Тут Третьяковка постоянно стонет и хочет все купить. Но они же платят по безналу и долго. А нам нужен наличный респект. Мы с братом очень много занимаемся благотворительностью. Видите, он в тенечек прилег? Всю ночь занимался прекрасными деяниями. У нас есть фонд. Как называется? Действительно… как называется? А, да, называется «Хелп ближнему!». Мощнейший фонд, надо сказать. Так что все ваши деньги, если вы что-то у нас купите, пойдут на очень благое дело. Я вижу, что вы очень хороший и отзывчивый человек. Придется вам что-то продать. Мы плохим людям ничего не продаем. Вообще ничего! Возьмите Рублева. «Троица». Шедевр. Только что из Суздаля привез. Кто такой Рублев? Наш художник. Отличный парень. Типа вашего Пикассо. Но немного пораньше. Про режиссера Тарковского слышали? Они дружили. Две тысячи долларов. Только для вас. Конечно, можно вывозить! Чтобы наши старые иконы нельзя было вывозить из страны?! Вообще без проблем! Я вам выдам сертификат на провоз через таможню. Они меня все знают. Никаких проблем не будет. Мы серьезные дилеры. Коллекционера Щукина знаете? Мой дед.

Джуди была девушкой ушлой. От слова «уши». Поторговавшись, американка купила за две с половиной тысячи долларов три шедевра (!) русской иконописной школы: Рублева (или все-таки его учеников?), подписную Феофана Грека и строгое северное письмо первой половины шестнадцатого века «Усекновение главы Иоанна Предтечи». Блеск.

Сертификат действительно был выдан. На грязноватом листе А4 корявым почерком было написано: «К вывозу разрешаю. Препятствий не чинить. Эдик Щукин».

А еще через пару дней, а именно тридцатого апреля, Джуди, остановленная отечественными таможенниками в аэропорту Шереметьево, торжественно предъявила полученный щукинский сертификат-разрешение на вывоз. Ребята в зеленой форме внимательно посмотрели на документ идиотки в красной бейсболке и интеллигентно попросили отойти даму в сторону. Чтобы не устраивать публичного скандала, таможенники негромко начали рассказывать о необходимости разрешения из Министерства культуры на вывоз любых предметов, могущих представлять художественную ценность. Сами ребята в искусстве не разбираются, да и не должны, вот, собственно, почему им необходима бумага из Министерства с фотографией вывозимого предмета.

Объяснение было тихим, но, в силу обстоятельств, Джуди поняла все по-своему. Она много раз слышала, что в России главенствующим законом является взятка! С сожалением вздохнув, что это не родные Штаты, сестра Кена достала из сумки… пачку «Мальборо» и проникновенно прошептала: «This is for you». Правда, пачка была почти полная. Не хватало, может быть, одной-двух сигарет. Поэтому взятка, согласно туристической ментальности, для колониального режима третьего мира была просто королевской.

Это был удар ниже таможенного пояса, но и Джуди была не робкого десятка. Видя смущения на лицах служащих в зеленой форме, дама расстегнула портмоне и, достав купюру в десять долларов, слегка задев ширинку капитана, тихонько сунула ее в карман казенных брюк. А еще через два часа самолет все-таки благополучно поехал на взлетную полосу, а гражданка Соединенных Штатов Америки Джуди Сьюзан Робинсон – в следственный изолятор. Пути самолета и Джуди практически разошлись навсегда.

В задаче требовалось найти сестру Кена, немедленно освободить и заставить российские власти принести искренние и глубокие сожаления. Лучше деньгами. Все это первого мая. Из Таиланда. С гольф-поля. До обеда.

«Шит вопрос», – как сказали бы в Бостоне.

Я сделал пару звонков в Москву и продолжил прерванную игру. Светило солнце. Шарик летел и закатывался. И только на меня порой наезжал приступ хохота. В воздухе парило лицо таможенника из аэропорта Шереметьево, который при виде иконного контрабаса уже представил себя богаче как минимум на пять тысяч гринов, но неожиданно получает взятку в размере пачки «Мальборо» и нищенской подачки в десять баксов. Даже моя собака Джессика отправила бы эту дуру в обезьянник на два года за такое унижение!

Через три часа с Кеном встретился мой помощник.

– Ваша сестра находится в довольно большой камере. Там восемьдесят девочек. На тридцать семь мест. Спят по очереди. Душновато. Кондиционер? Да, есть. Только не японский, отечественный. Называется «fortochka». Публика в основном сидит за наркоту. Есть еще пара воровок и несколько проституток-клофелинщиц. Но девчонки все вроде милые. При желании вашу сестру можно перевести в камеру на четырех человек. Там приличные интеллигентные дамы. Одна воровка на доверии и две мошенницы. Все здоровенькие. А то в большой камере, похоже, туберкулезных прорва. И у проституток вдобавок по букету будет. За тысячу долларов четырехместный номер – это просто подарок. Делают только из уважения к Александру Андреевичу. Суд по изменению меры пресечения завтра. Сегодня День трудящихся. Международный, между прочим. Вас можно поздравить?

Особой страсти и восторга от услышанного Кен не высказал и не проявил. Он лишь возмутился по поводу тысячи долларов. Коллега пояснил, что номер в гостинице «Риц» стоит штуку баксов в день, а тут за два месяца! «Мозг включите, сэр».

Кен возражал, ссылаясь на то, что через пару дней сестру освободят подчистую, так как он лично идет в посольство. И тогда все встанут навытяжку по стойке смирно! Короче, нет.

Вечером этого же дня в большой камере произошла бартерная сделка. С Джуди сняли костюм «Шанель», в котором она была задержана, и заменили его на красивый ситцевый халат местной уборщицы, спьяну замочившей своего мужа кувалдой. Уборщице костюм тоже не достался. Вместо него ей выдали вязаную кофту. В Международный день праздника труда все должно быть общее. И «Шанель» тоже.

Даже два месяца, которые на время следствия получила Джуди, не произвели на Барби и Кена особого впечатления. Они знали, что в первый рабочий день американского посольства тяжелая машина смолотит всех, и сестра будет свободной, как сама статуя Свободы. С иконами в руке вместо факела. Честность задержанной, в общем-то, подкупала. Во время суда на вопрос из черной мантии председательствующей, с какой целью гражданка Робинсон приобрела иконы, Джуди ответила, что хотела и по-прежнему хочет их перепродать в Америке, где они стоят намного дороже.

Зал моментально по-отечески и нежно полюбил спекулянтку русскими сокровищами. Рассказ про покупку на блошином рынке и полученный сертификат впечатления не произвел.