День перед наступлением я провел с командирами полков на переднем крае. Мы тщательно изучили местность, уточнили цели, провели пристрелку рубежей и снова сделали перерасчет для стрельбы ночью.

Во второй половине дня командиры бригад прибыли на наблюдательный пункт к генералу Б. И. Кознову. Борис Ильич в это время находился у командующего артиллерией 29-го гвардейского стрелкового корпуса генерала В. М. Зеленцова, и в крохотной землянке нас принял начальник штаба дивизии полковник М. Ю. Темпер. Он рассказал нам, что из дивизии срочно отзывают командира 2-й тяжелой гаубичной артиллерийской бригады полковника М. П. Несвитайло и что комдив решил проводить его по всем правилам. Нашлась даже бутылка шампанского.

Михаил Петрович Несвитайло был не только опытным смелым артиллеристом, но и прекрасным товарищем. Он с явной неохотой уходил от нас.

Когда вошел командир дивизии, мы доложили ему о готовности бригад к прорыву обороны врага.

Характерной чертой Б. И. Кознова как командира было очень внимательное отношение к мнению подчиненных. Прежде чем принять решение по тому или иному вопросу, он просил высказаться офицеров, причем чаще всего сначала младших по званию.

Генерал Кознов был загружен необычайно: руководил подготовкой частей к предстоящей операции, возглавлял армейскую артиллерийскую подгруппу. Несмотря на занятость, Борис Ильич всегда знал, куда должны быть направлены усилия каждого подразделения в тот или иной момент. Он часто бывал в частях, на наблюдательных пунктах, на огневых позициях, в штабах. И это помогало ему прекрасно ориентироваться в обстановке, принимать правильные решения. В необходимых случаях он сосредоточивал управление бригадами в своих руках для подавления противника массированным огнем, что обычно заметно влияло на ход боя.

В тот же день мы тепло попрощались с Михаилом Петровичем Несвитайло, пожелали ему успехов на новом поприще. Правда, тогда мы еще не знали, куда его переводят. Узнали много позже. Он уехал на Дальний Восток. В то время туда направляли немало опытных, закаленных в боях офицеров.

Накануне наступления на Берлин Военный совет 1-го Белорусского фронта обратился к солдатам, сержантам и офицерам с призывом выполнить свою историческую миссию с честью, сделать все, чтобы в кратчайший срок добить фашистского зверя в его логове. В обращении говорилось:

«Боевые друзья!

Пришло время нанести врагу последний удар и навсегда избавить нашу Родину от угрозы войны со стороны немецких разбойников. Пришло время вызволить из ярма фашистской неволи еще томящихся там наших отцов и матерей, братьев и сестер, жен и детей наших.

Пришло время подвести итог страшным злодеяниям, совершенным гитлеровскими людоедами на нашей земле, и покарать преступников. Пришло время добить врага и победоносно закончить войну».

Это обращение вызвало новую волну боевого энтузиазма среди воинов фронта. Артиллеристы начали готовить снаряды без взрывателей. На таких снарядах масляной краской писали: «Лично Гитлеру!», «По рейхстагу!», «По Берлину!», «В логово зверя». На днищах снарядов зубилом выбивали номер полка. 

15 апреля в 22 часа командир 29-го стрелкового корпуса генерал-лейтенант А. Д. Шеменков, командующий артиллерией корпуса генерал В. М. Зеленцов, Б. И. Кознов и я находились на НП, на единственной высоте у южного отрога Зееловских высот. Рядом разместился НП генерала В. И. Чуйкова. Обзор тут был исключительный: на фоне голубого неба виднелись лесистые отроги Зееловских высот, населенные пункты, расположенные на склонах, и даже отдельные строения. Отчетливо наблюдалась вся полоса наступления 8-й армии.

К нам на НП прибыли командующий артиллерией 1-го Белорусского фронта генерал-полковник В. И. Казаков и командующий артиллерией 8-й гвардейской армии генерал-лейтенант Н. М. Пожарский. Они в последний раз проверили готовность артиллерии корпуса, сверили часы.

Темная, непроглядная ночь. Лишь изредка стреляют немецкие орудия, строчат пулеметы, в районе переправы рвутся тяжелые снаряды. На НП 8-й армии прибыл Маршал Советского Союза Г. К. Жуков. А вскоре мимо нашего наблюдательного пункта прошла колонна машин с прожекторами. В их задачу входило осветить местность и противника в момент атаки стрелковых частей. В ту ночь для этой цели было подготовлено около 200 прожекторов, которые разместились с интервалами примерно в 200 метров.

Накануне мы получили приказ начать артиллерийскую и авиационную подготовку 16 апреля в три часа по местному времени.

Ночь проходила, как всегда перед боем, в напряженном ожидании. Никто не спал. В два часа пятьдесят пять минут послышался гул моторов. Он все усиливался и наконец стал настолько громким, что при разговоре приходилось кричать. Вскоре докатились глухие раскаты: наши ночные бомбардировщики начали свою работу. Еще мгновение, и вот содрогнулась, загудела земля от мощного залпа артиллерии. На всем фронте — от Франкфурта-на-Одере до Шведт-губен стали видны вспышки выстрелов — началась артиллерийская подготовка. Огонь артиллерии нарастал с каждой минутой.

В 25-минутной артиллерийской подготовке только на направлении главного удара участвовало около 16 тысяч орудий и минометов, плотность на один километр фронта была 286 стволов, а на отдельных участках доходила и до 350 стволов.

В ту ночь 18-я артиллерийская дивизия на фронте в шесть километров выпустила по врагу более 10 тысяч снарядов, что составляло 350 снарядов в минуту. В общем несмолкаемом грохоте артиллерийской подготовки совершенно тонули не только отдельные выстрелы дальнобойных орудий гитлеровцев, но даже залпы наших «катюш».

Удар, нанесенный по врагу, был внезапным и сокрушительным. Нарушилась вся его стройная система обороны. Еще не отгремели последние залпы, как темноту ночи прорезали лучи наших прожекторов. 114 миллиардов свечей не только ослепили и ошеломили противника, но и осветили путь нашим стрелковым и танковым подразделениям, дали возможность артиллеристам прямой наводкой вести прицельный огонь.

С того момента как в свете прожекторов началась атака нашей пехоты, ни одна вражеская батарея не сделала ни единого выстрела.

Пленный немецкий офицер, командир пехотного полка дивизии «Берлин», так рассказывал об этих событиях: «...Мы, я говорю о немецких офицерах всех степеней, включая и командиров крупных соединений, никак не ожидали, что ураганная артиллерийская подготовка будет производиться ночью.

Говоря об артиллерийской подготовке, мне хочется сказать следующее: русская тактика всегда такова, что никогда не знаешь, в какие часы русские войска начнут наступление. Артиллерийскую подготовку русских можно ожидать и на рассвете, и в первой, и во второй половине дня, и вечером. Уже одно это причиняло нам много хлопот и беспокойства. Но артиллерийской подготовки ночью мы никак не ожидали. Когда же она последовала, ее моральное воздействие, а также потери, причиненные ею, были огромными и уничтожающими. В течение двух-трех минут все телефонные