Не полагайтесь на этику других групп или программное заявление компании, чтобы быть вашим ориентиром. Не ходите бесцельно, пытаясь найти цель или вписаться в общество. Разберитесь в своих основных принципах и придумайте свою собственную клятву самому себе. Убедитесь в том, что она устремлена к цели, что она побуждает вас стремиться и достигать, и живите в соответствии с ней каждый день.

Когда все становится мутным и поганым, и вы чувствуете себя одиноким и непонятым, пересмотрите свою клятву самому себе. Она станет для вас опорой. Временами вам придется пересматривать клятву, учитывая меняющиеся приоритеты, которые возникают в связи с переменами в жизни, но не ослабляйте ее. Убедитесь, что она всегда достаточно сильна, чтобы служить вашим ежедневным компасом, когда вы идете по жизни и преодолеваете все ее трудности. Живя по этой клятве - вашей клятве - вы никогда не будете нуждаться в том, чтобы кто-то другой вел вас за собой. Ведь что бы ни случилось, вы никогда не заблудитесь.

Кем вы станете и за что будете выступать? Готовы ли вы стать эталоном? Если вы готовы, поделитесь своей клятвой самому себе. #OathToSelf #SelfLeadership #NeverFinished

Глава

8. Играть до свистка

Через шесть дней после операции состояние моих коленей не улучшилось, и я почти не могла двигаться. Я записался на прием к хирургу, который, взглянув на мои опухшие колени, решил их откачать. Вместо синовиальной жидкости он извлек из моего правого колена семьдесят пять мл темно-фиолетовой обескислороженной крови, а из левого - тридцать мл. Через десять дней отек вернулся, и ему пришлось снова дренировать оба колена. По выражению лица доктора я понял, что боль, которую я испытывал, и постоянный отек - это не то, чего он ожидал. Что-то действительно было не так. Пока он делал мне третью порцию инъекций богатой тромбоцитами плазмы (PRP), надеясь, что это запустит процесс заживления, он предложил первую подсказку о том, что на самом деле произошло в операционной.

Обезжиренная кровь, вытекающая из моих коленей после операции, вызывала тревогу.

Я пришел на прием, чтобы просто почистить мениск - хрящевую прокладку, которая служит амортизатором между голенью и бедром (костью голени и бедренной костью), но когда он попытался подрезать хрящ, его инструмент не выдержал. Мой мениск и суставной хрящ, который прилегал к концам моих костей, были слишком толстыми и жесткими. Он сказал, что это связано с законом Вольфа - явлением, открытым немецким хирургом XIX века, который обнаружил, что при увеличении нагрузки на кости со временем они становятся плотнее и намного прочнее. Звучит неплохо, но в колене это может привести к разрушению или неровностям хряща, что вызывает артрит. В моем случае менисковая прослойка между костями была не толстой и гладкой, как резиновый коврик, а извилистой и скрученной, как кора, и грубой, как строительный раствор. И суставной хрящ был таким же жестким. Вместо того чтобы легко резаться, он был почти пуленепробиваемым. Моя испорченная соединительная ткань буквально сломала дорогие медицинские ножницы хирурга.

"Даже твой хрящ научился оставаться твердым", - пошутил он.

Я не очень смеялся, потому что эти подробности я должен был услышать во время выздоровления, а не спустя две недели. Это меня беспокоило. Однако я не мог не испытывать и извращенного чувства гордости. В моей жизни было так много случаев, когда я чувствовал себя травмированным или больным во время интенсивного физического развития, но отказывался бросать, что заставляло мое тело становиться великим компенсатором. За эти годы я приспособился справляться с несколькими медицинскими заболеваниями - одни я унаследовал, другие приобрел, - чтобы совершать десятки напряженных многодневных подвигов на выносливость. К недоумению моего врача, я увидел медицинское доказательство этой вынужденной компенсации. Я так долго нагружал свои кости, что они стали плотными, как камень, а хрящи превратились в цемент, который практически невозможно было пробить. Но после нескольких неудачных попыток врачу все же удалось его разрезать.

Признав компенсацию моего тела как то, чем она была, - физиологической адаптацией, которая позволила мне продолжать тренироваться на высоком уровне, - он все же использовал шаблонный подход к операции. Мои колени, несомненно, были испорчены до операции, но я все еще мог функционировать с ними. Всего за несколько часов до того, как меня привезли в операционную, я пробежал десять миль. Теперь, две недели спустя, я хромал к стационарному велосипеду в спортзале в надежде попотеть и продержался двадцать две минуты, прежде чем боль захлестнула меня. Я прошел путь от "Моаб 240" до бега через весь штат Флорида и двадцати двух минут на велотренажере.

Я снова пришел к доктору через месяц после операции, и когда я рассказал ему, как сильно мучаюсь и как мало двигаюсь, он преуменьшил это и на следующем дыхании небрежно сообщил мне, что во время операции он просверлил одну из моих костей. Ни разу в ходе подготовки к операции он не упомянул об этом даже как о маловероятной возможности, и, несмотря на то, что видел меня во время выздоровления и дважды после него, он ни разу не упомянул о том, что просверлил два маленьких отверстия в моем левом бедре. Это было странно, потому что о такой процедуре врач вряд ли забудет.

Он сказал, что после удаления большей части хряща в моем левом колене он хочет задействовать мой костный мозг, чтобы он вытек, собрался в лужицу и образовал сгусток, который со временем, как считается, будет имитировать прокладку, обеспечиваемую неповрежденным мениском. Он также упомянул, что в какой-то момент во время операции он очистил операционную от всех, кто не был важной частью процесса. Это откровение не вызвало у меня гордости. Оно вывело меня из себя. В моей жизни было несколько серьезных операций, и я никогда не получал важные и неожиданные подробности по частям. Хирургов учат объяснять суть операции при первой же возможности, но этот парень играл не по этим правилам.

Начиная со следующего дня после операции, Киш несколько раз хотел обратиться к хирургу и попросить его объяснить уровень боли и неподвижности, потому что они выходили за рамки ожиданий, которые он озвучил. Я чувствовал то же самое, но изо всех сил старался контролировать свои эмоции и не нажимать кнопку паники. Однако по дороге домой из его кабинета после того, как я узнал о просверленных им отверстиях, мое беспокойство возросло.

В