Она сделала осторожный вдох. Она была зажата между братьями. Они не ссорились. Она остановила их раньше… раньше…

Но они были окружены оборотнями, смотревшими на нее сверху вниз. Впереди, сжав руки в кулаки, стоял Седрик, излучая ненависть. Когда его ладонь превратится в когти, она снова будет осуждена. Отослана прочь от любви, надежды и дома.

Изгнана.

Но ее мужчины живы. Они не должны сражаться — только не с Козантиром.

Она закрыла глаза.

— Я уйду, — прошептала она. — Просто отпустите меня.

Справа от нее раздалось женское рычание. Вики стояла по другую сторону от Бена. На ее напряженном лице был не гнев, а беспокойство. За Эмму. Поймав взгляд Эммы, Вики расправила плечи, вздернула подбородок. Держи себя в руках, медведь.

— Да, мэм, — прошептала Эмма и увидела, как дернулись губы ее подруги.

Энджи, стоявшая рядом с Вики, твердо кивнула Эмме — так мама — медведица могла бы кивнуть любимому детенышу, находящимся в опасности.

Позади Седрика стояла Бри. Только рука Шея, обнимавшая ее за талию, удерживала ее от того, чтобы присоединиться к Эмме. Она открыто плакала.

Плакала из — за меня? Эмма сморгнула слезы и сделала небольшой вдох. Потом еще один, побольше. Она была не одна. У нее были… друзья. Осознание этого проникло в ее сердце, и страх немного отступил.

Она планировала вернуться и встретиться лицом к лицу с Гавейном, мужчиной из Пайн — Нолла, прежде чем рассказать Бену и Райдеру о своем прошлом. Это было просто… немного… больше, чем она ожидала. Ей нужно больше мужества. Копнуть глубже. Она поняла, что тепло, просачивающееся в нее, исходит от Бена и Райдера.

— Бард.

Услышав почтительное обращение, она подняла глаза. Калум — ее Козантир — стоял перед ней. Сияние силы усилилось, когда его глаза потемнели до черноты в присутствии Бога. Ее суд был близок.

— Скажи мне, почему мужчины на другой территории подрались, — потребовал его голос с британским акцентом, не терпящий отказа.

— Они подрались из — за меня. — Ее охватило отчаяние. — Я флиртовала с ними. Это моя вина.

— Клянусь Богом, все самки флиртуют на Собраниях, — сказал грубоватый мужчина постарше.

Руки, обнимавшие ее, не разжались от ее признания. Рука Райдера на самом деле крепче сжала ее.

— Самки флиртуют, — повторил Козантир. — Скажи мне, почему самцы подрались.

Бен притянул ее ближе к своему массивному телу. Его раздраженное рычание было направлено не на нее, а на Козантира.

Козантир даже не вздрогнул. Его черный пристальный взгляд обжигал, пробуждая ее воспоминания так же, как она собирала обрывки песни.

— Я собиралась спариться с Гэри, но Андре последовал за нами, — прошептала она, не в силах отвести взгляд от бездонных глаз Калума. — Андре был зол; он хотел Фиби, но она предпочла Гэри. Андре сказал, что я должна пойти с ним, так как он больше.

Фырканье.

— Молодые самцы. — Голос Алека.

— А потом… — Ее начало трясти. Если бы она могла убежать, то убежала бы. Сбежала бы. Она тосковала по безопасному, тихому… пустому… лесу. Где некому осуждать.

Бен сжал ее плечо, удерживая на месте, удерживая в настоящем.

— Дорогая, ты спарилась с Гэри?

Она судорожно вздохнула и почувствовала, как Райдер, в качестве поддержки, по — кошачьи потерся плечом о ее плечо. Смелость.

— Нет, — прошептала она. — У дверей брачной комнаты нас остановил Андре. Гэри велел ему уйти, но Андре провел рукой по моему лицу. И я… я почувствовала его запах и услышала его, и… — Ужасный крик вырвался из нее. — Андре поцеловал меня, и я поцеловала его, а Гэри оттолкнул нас друг от друга, и они начали драться, и это была моя вина!

Первый всхлип вырвался у нее, разрывая ребра, царапая сердце. Последующие были еще более болезненными.

— Черт. — Бен притянул ее к себе на колени, обнял своими руками, своим размером, своей силой.

Так много крови. Так много смертей. Чувство вины придавило ее неумолимой лапой.

— Отпусти меня. — Она боролась с медвежьей хваткой. — Я сделала это. Зачем я это сделала? Я была с Гэри. Я не должна была…

— Клянусь Богом. — Мозолистая рука схватила ее за подбородок, заставляя встретиться с суровым взглядом Райдера. — Ты ведь совсем молодая, так, когда же это случилось? На скольких Собраниях ты побывала, Эмма?

— Три года назад. Это было мое первое Собрание. Единственное, на котором я когда — либо была. — Она вырвалась из рук Бена и выплюнула слова в сторону Калума. — Я не знаю, что я сделала той ночью, но я больше никогда не буду причиной чьей — либо смерти. Прогони меня снова. Здесь… — Она наклонилась вперед и запрокинула лицо, чтобы он мог расцарапать ее. — Сделай это. Я уйду и…

Бен дернул ее назад.

Рука Райдера закрыла ей рот, заглушая ее.

— Эй, медвежонок.

Она напряглась, просто желая убежать, а затем вся энергия покинула ее. Она обмякла в объятиях Бена.

Райдер убрал руку и убрал волосы с ее лица.

Через секунду она открыла глаза.

Даонаины молча уставились на нее, нахмурив брови и качая головами. Да, она разочаровала их всех. Они пришли в ужас.

— Все было не так, — проворчал Седрик. — Она…

— Именно так все и произошло. — Гавейн осторожно отодвинул Энджи в сторону и вышел из толпы вместе с Оуэном. Он хмуро посмотрел на Козантира своей территории. — Я же тебе тогда и сказал.

Седрик покраснел еще сильнее.

— Осторожнее, кот, или ты окажешься вне…

— Ш — ш—ш. — Зашипев, кахир Оуэн встал перед Гавейном.

— Что ж, — перебил его Алек, — я думаю, моя подруга назвала бы ваше Собрание сборищем придурков. — Его голос звучал непринужденно. Гладко. — Кажется странным, что Бог изгнал женщину только за то, что она была боевым трофеем.

— Действительно, странно. — Нахмурившись, Калум наклонился и провел кончиками пальцев по шрамам на щеке Эммы. Сделал это снова. Его пальцы были горячее, чем нормальная температура кожи, и оставляли после себя покалывание. — Эмма, почему ты сказала, что тебя изгнали?

— Потому что я… я была… — Ее трясло так сильно, что было невозможно дышать.

— Полегче, медвежонок, — пробормотал Райдер. Его руки сомкнулись вокруг нее.

— Я изгнал ее. По праву. — Когда Козантир с Горы Худ изогнул пальцы в виде когтей, Эмма вздрогнула.

— Ты пытался. — Голос Калума с акцентом стал ледяным. — Похоже, Бог не согласился.

Бен откашлялся.

— Когда Мать прощает, чернота исчезает, оставляя после себя только обычные шрамы. Так…

Так откуда Калум мог узнать, произошло ее изгнание или нет? Эмма нахмурилась.

Калум