Шрифт:
Закладка:
– Я готова.
А следующего вздоха и не получилось. Больно тоже не было. Так… закружилась голова, стали непослушными ноги, на долю секунды потемнело в глазах. Или это чернота перед ней? И сейчас она туда упадет? НЕТ!!!
– Я отпускаю твою душу. Иди с миром. Ты искупила свою вину передо мной.
Тихие слова сплетались в золотистую дорожку, ложились под ноги пятнышками света. Словно камушки, теплые такие, уютные… и на дорожке стояла Лари.
Не старая, уставшая и потухшая. А молодая, веселая, дерзкая, такая, какой была в монастыре. Какой ее навсегда запомнила Виолетта.
Как ДО проклятого ритуала, навсегда перекорежившего их судьбы.
– Летта! Что же ты! Скорее!!!
И ведьма… да какая там ведьма… уже самая обычная женщина, поспешила к подруге, не думая, что в дворцовом парке, в розарии, остается грудой сброшенного тряпья ее тело.
* * *
– Готово.
Несколько секунд Лоренцо держал кинжал в ране. Чего его раньше времени вытаскивать – кровью уделаешься. Подождем…
Потом тело даны Виолетты осело на дорожку. Адриенна опустилась рядом на колени, коснулась ее руки.
– Я отпускаю твою душу. Иди с миром. Ты искупила свою вину передо мной.
Дан Пинна поежился. Показалось ему на долю секунды, что от Адриенны исходит сияние. Такое… солнечное, теплое… Сибеллины.
Свет и счастье своей земли. Ее плодородие, ее любовь…
И, повинуясь этому сиянию, отступало нечто холодное, темное, уже готовое схватить и унести обреченную душу.
Но спорить с Высоким Родом? На земле, которая полита ее кровью, которая приняла Адриенну как свою хозяйку?
Здесь она властна над живым и мертвым… ну, почти властна. Проклятие еще остается. И нарушать некоторые законы не стоит.
– Все? – тихо спросил он.
– Да, – отозвалась Адриенна. И внезапно схватилась за живот. – Ох-х-х-х!
– Ваше величество?
В темноте не было видно. А вот Адриенна чувствовала, как под ней расплывается лужа…
– Воды отходят, – прошептала она. – Воды…
Лоренцо выругался. Схватил Адриенну на руки – и помчался к потайному ходу. Быстрее, еще быстрее… Иларио едва успевал подсказывать, куда идти.
Про тело старой ведьмы они благополучно позабыли. До нее ли, когда тут такое? Королева рожает! И уж точно не смогли предусмотреть патруля, который прошел по этому месту буквально через десять минут. Чуть-чуть бы – и попались. А так…
Караул увидел тело, поднялся шум, тревога… и карусель понеслась.
* * *
– Ваше величество!
Дан Кастальдо? Что ему еще надо?
Филиппо лениво разлепил глаза.
– Ваше величество, на территории дворца обнаружили тело пожилой женщины. Убитой…
– При чем тут я?
– Ваше величество, мне нет прощения. Я счел необходимым лично доложить… по уставу.
А что тут скажешь? Если б я твоему отцу такое не доложил, меня бы выгнали с волчьей грамотой? За ворота и на все четыре стороны? Это тебя, кроме сисек твоей любовницы, ничего не интересует…
– Разберитесь, кто это такая, и все выясните, – отмахнулся Филиппо.
Он только-только уснул после бурного марафона, и его будят! Ни совести у людей, ни сострадания… А это еще что?
Но слуга выглядел очень решительно. Даже и рявкнуть не захотелось.
– Ваше величество. Дан Виталис приказал сообщить, ее величество рожает.
Определенно, все сговорились. Почему, ну почему нельзя дать выспаться несчастному королю?!
А может…
Филиппо вздохнул и полез из-под одеяла. Ческа недовольно зашевелилась, и он чмокнул любимую в плечико.
– Спи, прелесть моя.
У нее есть такая возможность. А у него нет. Надо идти… по старой традиции, пока ее величество производит наследника на свет, его величество должен находиться в соседней комнате и ожидать вестей. Вместе с приближенными. Самыми-самыми…
Этим он показывает, что королева носит его ребенка. Ох уж эти традиции… рожай там Ческа, он бы места себе не находил. А так…
Ладно. У него просто нет выбора.
* * *
Адриенна орала от боли.
Боль накатывала, разрывала внутренности, изматывала, лишала самоконтроля и сил…
Не успевала она отойти от одного приступа, как начинался второй, третий, четвертый, они накатывали неритмичными волнами, становились все интенсивнее…
И не получалось сохранять достоинство.
И держаться не получалось. Только кричать от боли и ужаса. Только это…
Филиппо мрачно напивался в соседней комнате. Какая ж гадость эти ваши роды! Вот как прикажете расслабиться, когда в соседней комнате ТАК орут? Только кубок наполнил – опять заорала! Едва вино не разлил!
Она что, сдержаться не может?
Не понимает, что королева должна проявлять достоинство?! Все бабы рожают, у них такая расплата за первородный грех! Только кто-то и в канаве рожает, и на соломе, а этой чего возмущаться?
В кровати, в уюте, между прочим, с лучшим лекарем, который только есть в Эрвлине…
Ну вот, опять орет!
И ведь к Франческе не пойдешь… как же это все неудобно и неприятно! Отвратительно просто! Что только королю не приходится терпеть…
И Филиппо налил себе еще вина. Быстрее бы все это закончилось… проклятые традиции! Тьфу!
* * *
Лоренцо вцепился пальцами в камни стены. Изо всех сил вцепился, чтобы не нажать на рычаг потайной двери.
Адриенна, его Риен…
Его девочка рожает за этой дверью, а он… он ничего не может сделать! Даже быть рядом с ней не может! Что ж это такое?!
– Надо разобраться с трупом…
– Да, да, конечно…
– Надо идти.
– Да, да…
Иларио крепко встряхнул Лоренцо за плечи.
– Соберись! Ты ей тут ничем не поможешь!
– Знаю, – собрался с мыслями Лоренцо. – Но не уйду.
– А труп?
– Пропадом он пропади! – от всей души пожелал мужчина. – Ей плохо, а я буду где-то там? Не могу! Понимаешь, не могу я так!!!
– И что от тебя здесь толку?!
– Она знает, что я рядом, – уверенно сказал Лоренцо. И был прав. Адриенна действительно его чувствовала. Была уверена, что Энцо – вот он, только руку протяни, и это придавало ей сил.
Ее любимый.
Филиппо? О короле она и вовсе не думала, и о проклятии, и о кардинале, и про интриги… ничего не осталось. Только боль и Лоренцо. Там, на самой грани сознания.
Он был рядом, и Адриенна держалась.
Лоренцо это знал совершенно отчетливо. Он помнил темноту и ледяную воду. И арену, и беспамятство… и Адриенну. И ее руки над пропастью.
Она спасла его тогда.
Неужели он сейчас ничего не сможет для нее сделать?
Нет. Он же не лекарь! Но быть рядом может. И она его чувствует.
Дан Иларио только головой покачал.
Вот все он понимал. Но… да поделом королю! Даже если когда-нибудь потом ему рога наставят… хотя нет. Он более чем
