Я улыбнулась швейцару, прижимая телефон к уху.

— Давай… возьми трубку, пожалуйста.

— Брейлин? — Его голос творил чудеса с моим сердцем.

— Привет. Отправишь за мной лифт? — Я расхаживала взад-вперед. Не совсем продумала это как следует. Что, если он скажет «нет»?

— Сейчас буду, — был его ответ.

Миллион эмоций переполняли меня, пока я ждала лифт. Бабочки в животе захлопали крыльями, и сдержать свое волнение было трудно. Стоя во весь рост в этом возбужденном состоянии, я чувствовала гордость за себя. Я собиралась доказать чью-то вину, и упорно бороться, чтобы убедиться, что этот крысиный ублюдок заплатит за содеянное. Когда я почувствовала гнев, не смогла сдержать подступающих слез.

Я не была дурой. Или наивной.

Я была крутым адвокатом, который собирался засадить злобного сукина сына за решетку.

Глава 24

Брейлин

Я расхаживала по кухне Пейтона, пока он осматривал бар. Неведомая ярость и возбуждение охватили меня. Я не знала, как ему сказать. Когда дверь лифта открылась, руки дрожали, дыхание стало прерывистым. Шокированный моим внешним видом, он предложил мне воды, но мне нужно было что-нибудь покрепче. Вероятно, это был неразумный выбор, учитывая, что я выпила еще несколько коктейлей после ухода Маккензи, но я нуждалась в храбрости в жидком виде.

Он поставил бокал с вином и бутылку на столик, прежде чем встать передо мной, заставив остановится.

— Что случилось? Ты мельтешишь. Держи. — Он протянул стакан. — Выпей немного и подыши.

— Он отправится в тюрьму. Он никогда больше не сможет никому навредить, — выпалила я.

— Брейлин, посмотри на меня. Что, черт возьми, произошло? — Он схватил меня за щеки. — Пожалуйста, ты меня пугаешь. Скажи, что происходит. — Он легко прикоснулся своими губами к моим.

С тех пор как я получила сообщение Маккензи, все возможные эмоции вошли в мое тело и также покинули его. Я была почти уверена, что у меня приступ паники. Сердце бешено колотилось, ладони вспотели, и меня переполняли чувства, но когда его губы коснулись моих — все исчезло. Мой страх, ярость, счастье и печаль сменились чем-то гораздо более сильным. Вожделение? Любовь?

Я посмотрела на него снизу вверх со свежими слезами на глазах, и он поцеловал меня в лоб. Это была уже не просто эмоциональная привязанность, которую испытывала к нему, но в сложившихся обстоятельствах я не могла ясно видеть.

— Эй, — прошептала я, когда первая слеза скатилась из моих глаз.

Поймав слезу, он вытер ее большим пальцем.

— Расскажи мне, что произошло.

— Ты можешь стать обычным Пейтоном? Могу я поговорить с тобой, а не с адвокатом по защите? — Я шмыгнула носом.

Он просунул руки мне под мышки, приподнимая так, что я села на столешницу островка.

— Поговори со мной, куколка. — Он переместился между моих ног, взяв в руку свой стакан. Я смотрела, как вино осталось на его губах.

— У Маккензи Адамс есть то, что мне нужно, чтобы выиграть дело Наташи и потенциально посадить Дрю за решетку. — Я просияла, глядя на него.

— Линн… Я думал, мы не обсуждаем работу.

Я сделала глоток вина.

— Мне нужно рассказать кому-нибудь, но очень хочется именно тебе. В понедельник утром ты получишь электронное письмо. Я не прошу тебя сообщать мне что-либо о Дрю, и даже не буду вдаваться в подробности. Просто, пожалуйста, дай мне насладиться этим моментом. Я сделала это. После всех невротических преследований я нашла правду.

Пейтон улыбнулся, и по выражению его лица я поняла, что он гордится мной. Он соскользнул со столешницы и поставил меня перед собой с серьезным лицом.

— Могу тебя кое о чем спросить? Почему ты так одержима историей с изнасилованием? Твой клиент подает в суд на Дрю, не утверждая, что он изнасиловал ее, так почему ты настаивала на расследовании всех его прошлых отношений?

Глубоко дыша, я помассировала висок. Его сильная рука взяла мою и повела в гостиную. Он поставил оба наших стакана с вином на кофейный столик, затем сел напротив и взял мои руки в свои в ожидании ответа.

Хотя мой разум кричал, чтобы держала рот на замке и уходила, сердце говорило нечто совершенно иное. Прикусив потрескавшуюся кожу с губ, я взвесила все варианты. Хотелось поделиться с ним вещами, о которых знали лишь парочка людей.

Проглотив комок, который образовался в горле, я закрыла глаза и глубоко вдохнула, позволяя кислороду наполнить легкие.

— Ты многого обо мне не знаешь, — наконец, набравшись смелости, призналась я.

Крепче схватив меня за руки, он опустил лицо, так что я была вынуждена посмотреть на него.

— Я знаю это, но только потому, что ты не впустила меня.

Я кивнула. Он был прав, но я никого не впускала, особенно того, кто потенциально мог разбить мне сердце.

Солнце садилось над Манхэттеном, и оранжевые лучи проникали в его дом, окрашивая мебель. Я отвела взгляд от его выжидающих глаз, чтобы понаблюдать за его реакцией, все еще раздумывая, говорить ему или нет. Если бы он знал всю историю, это разрушило бы то, что он увидел во мне. Это погубило бы нас.

Девон вполне могла знать и уже показала моих монстров. Так это было или нет, я бы рассказала свою историю.

— Я родилась в Айдахо, а не на Род-Айленде. — По его озадаченному лицу я поняла, что Девон ему еще ничего не сказала. — Родители умерли, когда было три года.

Я снова выглянула в окно.

— Мы ехали на репетицию по танцам моей сестры. Лорен уже была там и ждала нас. Я ничего из этого не помню, но мне сказали, что был дождливый поздний вечер, и пьяный водитель проехал мимо знака «Стоп» и протаранил нашу машину. Полицейские подтверждают, что нашу машину вытолкнули на полосу встречного движения, где она столкнулась лоб в лоб.

Я проглотила комок эмоций.

— Мои родители умерли до приезда скорой, но я отделалась всего несколькими царапинами. Они все говорили, это чудо, что я выжила. — Я выдернула свою руку из его, чтобы сделать глоток вина.

— Мне так жаль. Я понятия не имел. — Пейтон отошел от кофейного столика и сел рядом. Он обнял меня и прижал к себе.

— Я ничего из этого не помню. — Я покачала головой. — У меня есть пару моментов, которые все еще могу вспомнить со своими родителями, но не уверена, являются ли это воспоминаниями или просто историями, рассказанными мне Лорен. Нас с ней отправили жить к тете Таре и ее мужу Генри. Сколько себя помню, Генри почти каждую ночь приходил в нашу комнату и приставал