интрижка на стороне. Единственное, что я знаю точно, так это то, что Томас Грейнджер — действительно частный сыщик, ведь я проверила адрес, который он мне дал. Если, конечно, он не соврал — так же, как Лео. Возможно, его зовут вовсе не Томас Грейнджер. И, возможно, никакой он не частный сыщик. Может, у него нет ни сына, ни родителей.

— Кто знает? — говорит он. — Возможно, он влюбился в Нину, когда они с Оливером здесь поселились. Может, у них был роман, и, когда она попыталась с ним порвать, он ее убил.

Я начинаю думать, что, пожалуй, все именно так и произошло. Но это — его версия. Возможно, именно у Томаса, если это его настоящее имя, был роман с Ниной? А если так, то когда и при каких обстоятельствах? Как могло произойти, что никто не видел незнакомца, регулярно приходившего к ней домой? Но, с другой стороны, Томас ведь и меня посещает каждую неделю вот уже больше месяца, и никто ни разу его не видел, даже Ева, которая живет в соседнем доме. И вдруг я понимаю, что она и не могла его увидеть, потому что он всегда приходит в среду днем, когда Ева на йоге с Тамсин и Мэри. Нина тоже раньше занималась вместе с ними, но потом перестала, потому что по средам у нее стали проходить сеансы с психотерапевтом.

И тут я наконец понимаю.

Он и есть психотерапевт.

Прошлое

Едва войдя, я понимаю: что-то изменилось. Она улыбается не так широко, как обычно, и глаза в этой улыбке не участвуют.

— Все в порядке? — спрашиваю я, когда мы оба усаживаемся.

— Не совсем.

— Да?

— Наши встречи доставляли мне большую радость, но, боюсь, их придется прекратить, — говорит она.

Просто поверить не могу, что это происходит снова. Стоит мне подумать, что они наконец пойманы в мои сети, и они тут же ускользают. Не понимаю; я всегда так тщательно выбираю жертву, месяцами наблюдаю за ней, дожидаюсь подходящего момента, чтобы проникнуть в ее жизнь. Из-за моих обстоятельств этот момент всегда представлялся мне самым сложным. Но у меня просто в голове не укладывается, что и с ней что-то пошло не так.

— Могу я спросить почему?

— Потому что вы не психотерапевт, — говорит она. — Возможно, вы изучали психологию, но вы не психотерапевт.

Я откидываюсь на спинку стула.

— Почему вы так решили?

— Вы задаете слишком много вопросов.

— Я задаю вопросы для того, чтобы добраться до корня проблемы и понять, откуда происходит ваша неудовлетворенность жизнью.

— А это вторая вещь, которая вас выдала: то, что вы постоянно настаиваете на том, что я несчастлива. Сначала я думала, что это часть нашего тренинга, но потом поняла, что вы работаете по собственной программе. А это опасно.

Она подается чуть вперед и смотрит мне прямо в глаза:

— Но вообще-то я заинтригована. И на самом деле мне кажется, нам следует разобраться в том, почему вы так отчаянно желаете убедить меня в том, что я несчастна в браке.

— Нина, мои наблюдения за вами длятся несколько месяцев.

— Если вы вспомните наши сеансы, то, думаю, увидите, что я ни разу ни намеком не говорила, что мне не хватает счастья.

— Раньше, — говорю я. — Я говорю о наблюдении за вами до того, как вы начали терапию.

Она хмурится:

— Что значит — раньше? Вы наблюдали за мной? Когда?

— Если вы так довольны жизнью и мужем, — говорю я, проигнорировав ее вопрос, — чем вы объясните табуны мужчин, которые приходят в ваш дом, когда он уезжает?

Она хохочет.

— Надеюсь, табуны женщин, которые приходят в мой дом, вы тоже заметили. Серьезно, это что, все, на что вы способны? — Она смотрит на меня с изумленной улыбкой. — Хотите, я открою вам секрет? Я еще с третьей нашей встречи знаю, что вы выдаете себя за другого, и единственная причина, по которой я продолжала с вами встречаться, это научный интерес: вы — уникальный случай. А теперь я прекращаю наше общение потому, что пришла к выводу: у вас серьезное расстройство личности, и продолжать его изучение я не имею ни желания, ни компетенции. В лучшем случае вы — манипулятор, в худшем — ну, я бы сказала, что у вас психопатические наклонности. Вот почему я не стала давать ваш номер Тамсин: вы можете причинить ей вред, а у нее и без того хватает проблем. — Она встает и продолжает: — Я прошу вас уйти. Но имейте в виду: я сообщу о вас куда следует, чтобы вам запретили работать психотерапевтом — на случай, если вы все-таки решите открыть свою практику.

И эта тоже считает, что может просто так от меня отказаться, и эта тоже зря тратит мое время, распаляет и дразнит, весь сеанс теребя прядь волос.

Я встаю и без лишней суеты выхожу.