Еще одно сходство между фильмами Джона Флинна и Джона Форда заключается в том, что обе картины демонстрируют нам механизм общинного ритуала. Это только для родной семьи Чарли чужой, а жители Сан-Антонио чтут его как героя. В Сан-Антонио, кажется, никто не сомневается в необходимости войны во Вьетнаме. И никто не забыл Рейна за годы его отсутствия. Семь лет в местном парке стоял билборд с надписью «Отправьте в Ханой письмо: „Отпустите майора Чарльза Рейна“». В знак солидарности местная красотка, официантка Линда Форше (которую играет великолепная Линда Хэйнс), все это время носила армейский жетон с его номером. В награду за службу местный автодилер дарит майору Рейну огромный ярко-красный новый «кадиллак». А местный супермаркет в качестве символического возмещения ущерба вручает ему 2555 серебряных долларов, по доллару за каждый день в плену (плюс еще один – на удачу).

Для жителей Сан-Антонио он не только герой, но и знаменитость. В любом баре Чарли наливают бесплатно. Линда Форше называет себя его «группи»[80] (ей приходится объяснять этот термин для Чарли).

Горькая ирония в том, что город им восхищается, а семья отторгает. Даже родной сын не может выдавить из себя улыбку, а жену так мучает совесть, что она не может взглянуть на мужа без слез.

Первые полчаса фильм создает пронзительно детальный портрет героя, и к моменту завершения этой задачи зрители не просто сочувствуют Чарли Рейну, но и по-настоящему понимают его. Кажется, понимают лучше, чем все прочие персонажи. Этот фильм описывает поствоенную травму гораздо глубже, чем многословное «Возвращение домой», где парализованный хиппи-Иисус проговаривает свои страдания словами.

Наконец однажды вечером Чарли приезжает домой на своем огромном «кадиллаке». И едва он шагает за порог, как в висок ему упирается дуло пистолета и его заталкивают внутрь.

На сцену выходят парни из Акуньи.

Парни из Акуньи – это четверо техасских бандитов (двое белых и два мексиканца, хотя только белым достались осмысленные реплики), вломившиеся в дом майора Рейна в поисках тех самых 2555 серебряных долларов. Не найдя деньги в пустом доме, они дождались майора, чтобы получить их силой. Главарь банды – одутловатый, потный, отвратительный безымянный ковбой в модных сапогах, безупречно сыгранный самим Роско Колтрейном[81], Джеймсом Бестом.

Бест спрашивает у Чарли, где тот прячет серебряные доллары, и говорит, что они готовы выпытать из него эту информацию. Но вот к чему они не готовы, так это к тому, что после семи лет закалки Чарли готов стерпеть любую пытку.

Вьетнамцы знали, что, если они заставят майора Рейна отказаться от родины, остальные пленники вскоре последуют его примеру. Но, как они ни старались, им так и не удалось сломить Чарли. После семилетних пыток от рук тюремщиков-коммунистов странно ожидать, что Чарли расколется перед какими-то техасскими говнюками.

Разница лишь в одном: коммунисты, может, и были мастерами в пыточном деле, но вьетконговцы хотели сломать Чарли Рейна, а не убить.

Если бы Чарли умер в их руках, он бы в каком-то смысле победил.

Если бы они убили командира американцев, никто из солдат не сломался бы после этого. С другой стороны, сломить его значило одержать пропагандистскую победу, очень важную для врага. Но парням из Акуньи плевать, выживет Чарли или нет; напротив, очевидно, что они с самого начала собирались прикончить его, едва получат серебряные доллары. Увидев, как стоически Чарли терпит их неумелые побои, они суют его руку в измельчитель отходов в кухонной раковине и перемалывают ее.

Потом приходят домой жена с сыном, и Марк, в попытке спасти отца (значимый момент и для него, и для Чарли), говорит ублюдкам, где спрятаны деньги.

И в знак символической благодарности парни из Акуньи расстреливают Дженет и Марка, а потом добивают и Чарли… вернее, так им кажется.

С этого момента и до самого финала майор Чарльз Рейн, с острым крюком вместо отрубленной руки, в большом красном «кадиллаке» с полным багажником оружия, в сопровождении блондинки-барменши Линды Форше ездит по Мексике и выслеживает парней из Акуньи, охваченный, как сказала бы моя героиня Невеста, «ревущей яростью мести».

Когда я впервые увидел «Раскаты грома» с матерью и ее парнем Марко в 1977 году, в премьерный вечер в Лос-Анджелесе, на двойном сеансе с «Выходом дракона», фильм сорвал мне крышу!

Что же в нем так мне понравилось?

Начнем с того, что в том возрасте местематический фильм с динамичной кровавой развязкой был для меня идеалом времяпрепровождения в кино.

Мне так сильно нравились «Раскаты грома», что целых десять лет до того, как фильм вышел на видео, я гонялся за ним по всему Лос-Анджелесу, выискивая каждый кинотеатр, где он выходил в прокат (так жили киноманы до эры видеокассет). Когда я обзавелся машиной и научился водить, делать это стало легче. Но до тех пор я ездил на автобусе и тратил не один час на дорогу в какой-нибудь задрипанный пригород, чтобы еще раз посмотреть «Раскаты грома» в очередном кинотеатре с неповторимой атмосферой. Самыми памятными были красивый, но обветшалый «Орфей» в центре Лос-Анджелеса (на 35-миллиметровой пленке с испанскими субтитрами, довеском к «Хуперу» с Бёртом Рейнолдсом) и «Дворец» на Лонг-Бич, совсем не похожий на дворец (на тройном сеансе с «Воем» Джо Данте и «Хорошие парни ходят в черном» с Чаком Норрисом).

Поначалу охота за Чарли Рейном и его крюком приводила меня в грайндхаусы и всякого рода дешевые залы. Но позже, в 1980-е, «Раскаты грома» стали появляться во многих кинотеатрах повторного проката, в программах, посвященных войне во Вьетнаме. И мои встречи с фильмом Джона Флинна стали проходить в «Ньюарте» (на западе Лос-Анджелеса), «Нью-Беверли» (на Беверли и Ла-Бреа), «Висте» (на углу Голливудского бульвара и Сансет) и «Риалто» (в Пасадене), на двойных сеансах с такими фильмами, как «Расскажи спартанцам», «Кто остановит дождь» и даже «Апокалипсис сегодня» (довольно долгий был вечер в кино).

Неужели только мощно показанная вспышка насилия заставила меня так полюбить фильм Флинна?

Ну… на первом просмотре, наверное, да.

Но после того, как я несколько раз пересмотрел фильм, я стал лучше его понимать. На самом деле лучше, чем любой фильм, увиденный до тех пор.

Когда я раскручивал свою первую книгу, новеллизацию «Однажды… в Голливуде», я пришел на смешной подкаст под названием «Три книги с Нилом Пасричей». Концепция была такая: Нил обсуждает с гостем три книги, которые больше всего на него повлияли. Не обязательно три любимые книги – но три книги, оказавшие самое большое влияние на формирование личности, как правило, в ранние годы. Одной из выбранных мною книг была «Крутой наполовину» Дэна Дженкинса (до сих пор не читал ничего смешнее).

Я сказал Нилу, что меня по-настоящему зацепило (в 15 или 16 лет): Дженкинс написал всю книгу так, будто главный герой, Билли Клайд Пакетт, наговаривает ее на диктофон. Мне и до этого доводилось читать