Но из беседы с Флинном я сделал вывод, что режиссера подбешивала та степень влияния, которое Дивейн оказывал на продюсеров. Он не сказал ни единого дурного слова об актере, но в его словах не было ни капли симпатии (он все время называл его «Дивейн», а не «Билл»). Он даже сказал, что пытался уговорить студию уволить Дивейна и заменить на Томми Ли Джонса («Если вы ищете нового Бёрта Ланкастера, то это точно никакой не Дивейн, а Томми»). Больше всего Флинна раздражало, что Дивейн незадолго до съемок поставил пьесу и теперь пытался затащить в фильм актеров из нее, а по словам Флинна, «это было проблемой». Надо отметить, что в фильме много прекрасных актерских работ, но лишь два человека в оркестре дают фальшивые ноты, и оба – из пьесы Дивейна. Лайза Ричардс в роли Дженет, жены Чарли, вечно с одной и той же глупой улыбкой. И Лорасон Дрисколл в роли ее любовника Клиффа. Дрисколл тратит все силы на то, чтобы обозначить свои чувства, а не прожить их, и в большой сцене в гараже, когда Чарли вспоминает вьетнамские пытки и предлагает Клиффу побыть палачом, Дивейн съедает слабого актера с потрохами. Выбор актрисы на роль жены особенно огорчил Флинна, потому что ролью одно время интересовалась Барбара Херши.

Отправляясь на поиски парней из Акуньи, Рейн (по необъяснимой причине) берет с собой местную красотку, гулящую официантку Линду – восхитительно сыгранную Линдой Хэйнс, которую также можно увидеть в фильмах «Коффи», «Никелевая дорога» и «Брубейкер». Ее роль в «Раскатах грома» привела к созданию небольшого, но преданного культа этой естественной и органичной актрисы. И если уж говорить о «Клубе поклонников Линды Хэйнс», то считайте меня ветераном с сорокапятилетним стажем. Мисс Хэйнс бросила актерскую профессию в 1980-е; я и Винсент Галло уговаривали ее вернуться, но, увы, безуспешно.

Это замечательный образ и одна из моих любимейших женских ролей в кино 1970-х. Как отметил Винсент Кэнби в рецензии для New York Times:

«[Хэйнс] умудряется выглядеть одновременно и красивой, и слегка побитой жизнью (Аве Гарднер на это потребовались многие годы)».

В фильме Джона Флинна (но не в сценарии Шредера) Линда выполняет примерно ту же функцию, что Мартин Поли (Джеффри Хантер) в «Искателях» или проститутка Ники (Сизон Хабли), платиновая блондинка и любительница астрологии, из фильма самого Шредера «Хардкор». Как и Мартин/Хантер, как и Ники/Хабли, Хэйнс/Форше – добрая и честная спутница убийцы, лишенного чувств и движимого лишь местью. Поли, персонаж Хантера, – наполовину индеец; то есть он одной крови с теми, кого ненавидит Итан. Мартин Поли – индеец, но не дикарь. И Линда Форше не грабительница и не убийца, но в ее техасской быдловатости и блядовитости есть нечто общее с теми, кого ненавидит Чарли: по крайней мере, она и эти бандиты слеплены из одного теста.

Если вы любите «Раскаты грома», вы любите и Линду Хэйнс в роли Линды Форше. Она и вправду замечательна, и линия ее отношений с Дивейном – одна из главных причин успеха фильма. Чарли не может прогнать из головы мечту о любящей семье, которая встретит его, вернувшегося из ада, с распростертыми объятиями; точно так же и Линда живет мечтой о Чарли и о побеге с ним на Аляску.

Какая, на хрен, Аляска?

Чарли не надеется выбраться из Мексики живым. Он это понимает. Зрители это понимают. Черт подери, даже Линда это понимает. Но она продолжает верить в мечту, насколько хватает сил. Я сказал Джону Флинну, что один из моих любимых финальных кадров в истории кино – это Дивейн, который выводит раненого Томми Ли из залитого кровью борделя, усеянного трупами их врагов, в то время как снизу вверх, под нежную песню, начинают ехать финальные титры.

Он сказал, что, по их задумке, дальше должен был следовать эпилог. Линда Форше сидит на скамейке и ждет автобуса в Сан-Антон (как называют этот город в песне, звучащей в фильме). Чарли паркует свой большой красный кадиллак на расстоянии – так, что она не видит, – и наблюдает за ней. Чего он хочет? Забрать ее с собой? Или убедиться, что она доберется до дома? Или просто в последний раз посмотреть на единственную женщину, которая его еще любит?

Это решать зрителю.

И вот подходит автобус, она садится в него, и автобус уезжает в сторону Эль-Пасо, а Чарли разворачивает кадиллак и едет в глубины Мексики… один. Думаю, он всерьез размышлял над тем, не взять ли ее с собой, – и ему жаль, что он не может этого сделать. Вряд ли Чарли любит Линду, потому что он больше не способен любить. Как там сказал Скорсезе об Итане Эдвардсе? «В нем жила большая любовь, которую растоптали».

Но хоть Чарли, к его сожалению, и не может любить Линду, он уважает ее и восхищается ее честностью. И все же с собой он ее не берет, потому что знает: впереди его ждет только смерть. Когда-нибудь федералы выйдут на его след, а после семи лет во вьетнамском концлагере он ни за что не согласится провести остаток дней в мексиканской (или любой другой) тюрьме. День, когда его выследят, станет последним днем его жизни: он даст бой мексиканским копам и погибнет в бою. Единственное, что Чарли еще может сделать для Линды – это не подставить ее под пули. Линда, садящаяся в автобус и уезжающая в Сан-Антонио с поджатым хвостом, – это, наверное, грустная Линда, но хотя бы живая. Флинну нравился этот финал, но съемки вышли из графика, и от него пришлось отказаться.

Я много лет так восхищался Линдой как персонажем и Линдой как актрисой, так восхищался экранной магией между Хэйнс и Дивейном, что едва ли задумывался о том, каким натянутым выглядит само решение Чарли взять ее с собой на кровавый путь мести.

По крайней мере, в снятом фильме нет ни одной весомой причины, по которой Чарли нужна была бы спутница в этом очевидно опасном путешествии. Если бы он заранее рассказал ей о своих планах, если бы они строили их вместе… тогда – возможно. Но посылать эту блондинку (или, как ее называют в фильме, «сладкую шлюху») в угрюмые мексиканские бары, чтобы она задавала опасные вопросы местным головорезам, – это какая-то полная херня. Впрочем, типичная история для Шредера: когда он пишет жанровые сценарии, он срезает углы, и шаблонные персонажи второго плана всегда дают главному герою информацию, необходимую для перехода к следующей точке сюжета.

В отличие от киноверсии, в которой у Чарли и Линды очень мало общего, в сценарии Шредера они два сапога пара: типичные техасские реднеки, ненавидящие мексиканцев. У них общий бэкграунд, больше тем для разговоров, они быстро находят общий язык, и она, кажется, по-настоящему