Шрифт:
Закладка:
* * *
Перед Новым годом стало известно, что суд назначен на март. Затем последовала неизбежная отсрочка и перенос даты на июнь. За месяц до суда Гай организовал мне три встречи с адвокатом, чтобы подготовиться к процессу. Это был не Роберт, мой защитник, а другой адвокат, который специализировался в натаскивании свидетелей. Нам сказали, что он помимо всего прочего тесно сотрудничает с полицией и представителями власти.
Я ждала его, сидя в эркере в гостиной. В последние месяцы, практически не выбираясь из дому, я проводила здесь, на маленьком диванчике, долгие часы.
Под окнами проехал элегантный черный кабриолет с глянцевым кузовом и матовым верхом. Я поняла, что это автомобиль адвоката. Марку я не разглядела, я плохо разбираюсь в машинах. По-видимому, кабриолет сделал круг, потому что через несколько минут показался с той же стороны, только сбросив скорость до минимума, как будто водитель высматривал нужный дом. Он припарковался у тротуара. Из своего наблюдательного пункта я видела, как водитель наклонился к бардачку и достал небольшую темную сумку. Я на всякий случай отодвинулась к краю окна, чтобы он меня не заметил. Из сумки он вынул старомодное карманное зеркало с позолоченной крышкой (точно такое было когда-то у моей тети) и пригладил волосы.
Мы договорились, что в первый раз он приедет ко мне. Я догадывалась, что он хочет увидеть меня в домашней обстановке. На двух следующих встречах, которые пройдут у него в офисе, он станет вести себя гораздо жестче, будет проверять меня на прочность и даже запугивать.
Я вышла на звонок в прихожую. Одновременно из кухни появился Гай. Он бросил на меня красноречивый взгляд: не забудь, мы платим этому человеку большие деньги. Гаю известна моя склонность недооценивать чужой профессионализм. Порой я веду себя так, будто хочу показать: я не хуже вас способна справиться с вашей работой, просто у меня другая. Я так же молча дала ему понять: «Помню».
Адвокатом оказался молодой человек в очках, с крупными зубами и прилизанными темными волосами. Когда мы открыли дверь, у него уже была наготове улыбка.
* * *
Мы сидели за кухонным столом. Муж колдовал над кофеваркой. Я старательно гнала от себя мысль о том, что сейчас буду пить самую дорогую в своей жизни чашку кофе.
Размешивая сахар изящной чайной ложкой, адвокат продолжал улыбаться. Потом поднял глаза от чашки и непринужденно спросил:
— Ну что, Ивонн? Вы виновны?
Мне не понравилось, что он начал с такого дешевого трюка, но я обещала мужу, что буду честно сотрудничать. Глядя этому человеку в глаза, я спокойно, но в то же время твердо ответила:
— Нет, Лоренс, я невиновна.
Лоренс покосился на моего мужа и сказал:
— Что ж, неплохое начало, как по-вашему? — И, постучав по краю чашки ложечкой, положил ее на стол. — Я хочу, чтобы вы так же вели себя в суде. Твердо и уверенно, но вежливо. Начало очень хорошее.
Мы поговорили о судебной процедуре, и он привел нам удручающую статистику. В Гарварде проводили исследования в области формирования у людей впечатлений друг о друге. Результаты были представлены в виде круговой диаграммы. Выяснилось, что во время разговора с другим человеком ваше мнение о нем на 60 процентов зависит от его внешнего вида, на 30 — от манеры выражаться и только на 10 — от содержания его речи. Как ученый, я скептически отношусь к любой статистике, к тому же, стоило мне вспомнить тебя, как в голову лезла мысль: «А как насчет тактильных ощущений и запаха?»
Но я ее отогнала. Я не должна думать о тебе. Я сижу у себя на кухне за столом с мужем и симпатягой-адвокатом и пью свежесваренный кофе — мой любимый гватемальский аромат, а ты заперт в камере в Пектонвилле. На секунду я разрешила представить себе, как ты лежишь в тюремной одежде на тонком матрасе, подложив руки под голову и уставившись в потолок.
— Как ей следует одеваться? — перешел к делу муж.
Он справедливо полагал, что мы не за то платим этому головастому юнцу четыреста фунтов в час, чтобы он пил наш кофе и восхищался моим сарказмом.
— Элегантно и не слишком строго, — ответил Лоренс. — Пусть присяжные оценят ее женственность.
— О боже… — прошептала я себе под нос. Даже если Лоренс меня услышал, он этого не показал. Гай послал мне еще один предупреждающий взгляд.
— Скажем, красивая, но не вызывающая блузка? — Лоренс снова улыбнулся, продемонстрировав нам свои зубы.
Тебе, мой любимый, никто не порекомендует надеть красивую блузку. Интересно, а какие советы они в подобных случаях дают мужчинам? Наверное, никаких. Вы же мужчины.
— Пока неизвестно, кто будет представлять обвинение — мужчина или женщина, — сказал Лоренс. — Если мужчина, то вполне вероятно, что помощницей у него будет привлекательная молодая женщина. Именно она будет вас допрашивать.
— Почему это так важно? — спросил Гай.
Лоренс пожал плечами.
— По той же причине, по какой насильников всегда защищают женщины-адвокаты. Чтобы присяжные думали: ага, раз этого типа защищает приятная молодая дама, значит, он не такое уж чудовище. — Он отпил кофе. — Должен отметить, весьма успешная стратегия.
Я не смогла сдержать ледяные нотки в голосе:
— Но если это известно вам, и всем судейским, и самим приятным молодым женщинам-адвокатам, то почему им все же поручают защищать насильников? — Я тоже глотнула кофе. — И никого это не смущает?
Лоренс натянуто улыбнулся: он пришел к нам не для того, чтобы со мной ссориться.
— Даже насильники имеют право на защиту… — осторожно заметил он.
— В том числе основанную на…
Гай не дал мне договорить.
— Вы хотите сказать, если перекрестный допрос будет вести женщина, присяжные скорее решат, что Ивонн виновна?
— Да.
Я коротко выдохнула и отвела глаза в сторону. Мужчины молчали, но я знала, что оба смотрят на меня. Какого черта сюда прислали этого сопляка? Позже мне объяснят, что этот сопляк — самый блестящий в своем выпуске юрист, с острым, как бритва языком.
После короткой паузы блестящий юрист предложил: — Может, сделаем перерыв? Я понимаю, что вам нелегко.
— Нет, все в порядке, — сказала я, поднимая голову. — Вы пока продолжайте, я вернусь через пять минут.
Я вышла из-за стола.
