— Это и есть любовь, не так ли? — задумчиво сказал он. — Чистый альтруизм. Скажите, ведь ученые так и не смогли объяснить альтруизм?

Я пожала плечами.

— Многие ученые говорят, что альтруизм легко объясняется теорией выживания вида. Вы генетически запрограммированы чувствовать, что взошли бы на костер ради защиты своего сына.

— Да, но я не совсем уверен, что это объясняет романтическую любовь между взрослыми… — сказал он.

Я перебила его:

— Продолжение рода! Это…

Он не дал мне закончить:

— Для продолжения рода достаточно полового инстинкта. А человеческая любовь зачастую подразумевает самопожертвование. Возьмите родителей, чьи дети давно выросли и покинули отчий дом. Они все равно испытывают друг к другу глубокую и самоотверженную любовь. — Он сделал многозначительную паузу. — Любовь может вспыхнуть даже между людьми, которые совсем не подходят друг другу. Между людьми, у которых нет и не может их быть общих детей — из-за возраста или потому… потому, что оба состоят в браке с другими партнерами. Но и они могут испытывать глубокую и самоотверженную любовь. Они стремятся защищать друг друга и готовы ради любимого жертвовать собой.

Теперь я понимала, почему он завел этот разговор в отсутствие Гая. Да уж, чтобы работать адвокатом по уголовным делам, надо обладать не только умом, но и тактом.

— Эксперимент, который произвел на меня такое тяжелое впечатление, — продолжил Джас, — показывает, что даже у самой альтруистической и жертвенной любви есть предел. Он доказывает, что наступает момент, когда особь на первое место ставит свои интересы.

Джас посмотрел в конец зала. Наверное, тоже недоумевал, куда подевался Гай. Когда он снова заговорил, его голос звучал негромко и мягко:

— Этот эксперимент проводился на самом деле. Ученые взяли самку шимпанзе с детенышем и поместили их в особую клетку. В клетке был металлический пол с подогревом. Они включили подогрев. Сначала шимпанзе с детенышем перепрыгивали с лапы на лапу. Потом детеныш запрыгнул матери на руки, чтобы защититься от горячего пола. Мать еще какое-то время прыгала по клетке, безуспешно пыталась подняться по решетке, но в конце концов — эксперимент повторили несколько раз, и результаты всегда были одни и те же — в конце концов, каждая мать шимпанзе поступала одинаково. — Он посмотрел на меня, и мне захотелось, чтобы он не стал договаривать. — В конце концов мать шимпанзе кладет своего детеныша на горячий металлический пол и становится на него.

— Маринара?

Возле нашего столика возникла официантка. В каждой руке она держала по блюду с пиццей, а еще одно чудом балансировало у нее на предплечье. Она по очереди поставила блюда на стол. Я опустила глаза на выбранную мной пиццу, название которой уже успела забыть. В центре красовалось яйцо, окруженное размякшими листьями шпината и белыми комочками сыра, которые, я не сомневалась, будут противно скрипеть на зубах.

* * *

Пережить арест было очень непросто, как и все, что последовало за ним: слушания в суде с их юридическим крючкотворством, бесконечные совещания и обсуждения, месяцы поднадзорной жизни. Но тяжелее всего мне далась встреча с дочерью, приехавшей навестить нас на выходные.

Керри… Как ее описать? Всегда аккуратно подстриженные каштановые волосы, каллиграфический почерк… Она была из тех детей, которые без напоминания вытряхивают стружки из точилки для карандашей — черта, унаследованная от Гая. От меня ей достались невысокий рост, коренастое телосложение и большие глаза. Она изумляла меня маленькой, изумляла и теперь. Никакого хлопанья дверями, никаких истерик, никакого подросткового упрямства. Лишь позже, кое-как вынырнув из-под накрывшей Адама волны, мы поняли — у нее просто не оставалось выбора. Ей — хочешь не хочешь — приходилось быть хорошей девочкой.

Итак, дочь приехала в выходные, после того как меня выпустили под залог. Мы мирно смотрели телевизор, обсуждая дикторш, которые кажутся изготовленными по одному шаблону. Керри сидела на диване, стоявшем под прямым углом к моему креслу, поджав под себя ноги, подтянутая и изящная, как кошка. Не думаю, что когда-нибудь видела свою дочь несобранной или расхлябанной.

Когда передавали прогноз погоды, я набралась смелости.

— Папа рассказал тебе, что происходит?

Гая не было в комнате, потому что он только тем и занимался, что отбивался от телефонных звонков и электронных писем друзей и родственников. Мне он запретил обсуждать дело с кем бы то ни было, став стеной между внешним миром и мной.

Кэрри держала в руках огромную чашку с зеленым чаем в форме традиционной американской кофейной кружки. Она купила ее мне в подарок в знаменитой закусочной в Нью-Йорке, куда они ездили с Сэтнамом. Правда, я ею не пользуюсь — для меня она слишком велика, — берегу для Керри. Дочь сделала глоток, посмотрела на меня своими глазищами и, опуская кружку, кивнула.

— Да, он мне рассказал.

Она осторожно отвела взгляд — медленно, будто отдирала пластырь от раны. Покосилась на экран телевизора и снова поднесла кружку к губам. Мать всегда чувствует критическое отношение дочери. Когда девочки вступают в подростковый возраст и начинается превращение куколки в прекрасную бабочку, матери достигают конца репродуктивного цикла. Какой девочке хочется быть похожей на свою увядающую мать? Все в ней кажется дочери отталкивающим — новое платье, новый лак для ногтей и так далее. Она видит в ней свое неотвратимое будущее. Я как мать наделала много ошибок, но в мою пользу говорит то, что я никогда не читала дочери нотаций и не восклицала: «Ты хоть понимаешь, насколько моему поколению было труднее? Вы даже не представляете себе, чего нам стоило пробиться в мир науки, как над нами издевались!» Подобных бесед со своей красивой и умной я дочерью не вела. Я не считала себя вправе лезть в ее внутреннюю жизнь и упрекать в том, что свои права и свободы она принимает как должное. Я ее очень люблю и очень ею горжусь. Я знаю, что и она меня любит, но после того, через что мы прошли с Адамом, в ней срабатывает какой-то ограничитель эмоций.

Я положила ноги на пуфик перед креслом. Одна штанина задралась, обнажив на лодыжке жесткий пластиковый ободок — электронный браслет, к которому я так и не смогла привыкнуть. Керри тут же отвела взгляд.

Позже я узнала от Гая, что Керри с Сэтнамом планировали летом пожениться, но из-за того, что случилось у нас в семье, отложили свадьбу. Почему он так решил, спросила я, но он не ответил и заговорил о другом. В ванной, заперев за собой дверь, я чистила зубы,