Где-то после четырех двери часовни «Счастье» раскрылись, впуская пару, вполне способную сойти за Кена и Барби – пару настоящих «незабитых», как их назвала бы Тоби. Он, одетый в темно-синюю рубашку поло, бежевые штаны, походил на профессионального игрока в гольф; она – крашеная блондинка в белой кожаной мини-юбке и курточке в тон, таков ее свадебный наряд, – напоминала королеву дерби на роликах. Явились непосредственно из конторы регистратора округа, при них – брачная лицензия, и хотелось им Весь Комплект: цветы, живая музыка, видеозапись, фотографирование, пояс с резинками и т. д.

– Угадайте, сколько мы знакомы? – спросила женщина. Звали ее Карой. Она была возбуждена, как подросток на первом свидании. – Шестьдесят девять часов. Вы можете в это поверить, нет, ну невероятно же, а? – Она обернулась и ущипнула своего жениха за попу. Когда они поцеловались, напоминало это скорее вялотекущее склеивание бесформенных организмов в учебном фильме о размножении низших форм жизни.

– Мою мать зовут Джесси, – сказал мужчина, прочтя ее бирку сотрудницы. – А я Том. – Рука у него на ощупь была, как проволочная конструкция, арматура скульптора. Глаза застиранные, в них полно скверной погоды и дурных снов.

– Моя первая свадьба, – объяснила Кара, – была просто издевательством, такое ничтожество, все теснились в кабинете у помощника уполномоченного на Четвертой улице. Мне было так стыдно. Все заняло минуты полторы. Брак наш продлился примерно столько же.

– Ну, сам-то я марафонец, – произнес Том. – Из этой надо выжать хотя бы пару часов, как считаешь? – говорил он Каре, но улыбка его следовала по всему помещению за Джесси, словно игривый щеночек, желающий, чтобы ее рука погладила его по голове, – сокровенное признание их общей потехи. От него шел тот причудливый мужской дух благожелательной уверенности, какой висел во всей ее истории, словно аромат вонючего одеколона. Мужчина с планом. Ей такой тип знаком. Безмолвно она пожелала невесте удачи.

– Боже ж мой, милый, ты глянь, какой у них тут выбор! – воскликнула Кара, подскакивая к стеклянным витринам, в которых сверкали камни и кованый металл нескольких сотен уникальных обручальных колец, из которых ее тянуло осмотреть все до единого, рядышком – заинтересованный Том, его хозяйская рука никогда не далеко от пухлого притяжения подушек ее великолепного зада, оба – участники совместного восторга от довольно обычных побрякушек, где все удовольствие – разглядывать лотки, которые Джесси перед ними выставляла так, будто те содержали бесценное сокровище из погребальной камеры в гробнице фараона. Кара никак не могла выбрать – всякое кольцо, что она примеряла, казалось ослепительней предыдущего. – Месячное жалованье, – произнесла Кара. – Такова же обычная практика, нет? Ты вообще сколько зарабатываешь?

Том пожал плечами. Он не может сказать точно, дело, которым он занимается в высшей степени циклично, всё сплошь резкие всплески и провалы.

– Ну-ка, послушай, мистер, если ты намерен начать эту шикарную нашу свадьбу с того, что станешь мне врать…

– Я своей женщине никогда не вру.

Тело ее смягчилось – казалось, оно покорно истаивает, прислонившись к его туловищу.

– Так а чем, значит, ты там торгуешь? – поинтересовалась она скептически невинным тоном.

– Америкой я торгую, детка. Торгую трубой. Нефть, газ, вода. Если хочешь, чтоб текло, вызывай «Пьюрафло».

Хотя Джесси ясно понимала, что факты эти предназначены также и для ее удовольствия, она не выказала отклика на них ни намеком. В сфере обслуживания, как и в медицине, учишься поддерживать благоразумную дистанцию от «гражданских» – нынешнего множества физически бездомных, вполне скромных по своему количеству в сравнении с великими незримыми армиями эмоционально обездоленных.

– До чего же поразительный он зверь в смысле заработка, а? – выпалила Кара. Она цеплялась за его руку с детским упорством, как будто бы он мог в любой миг воспарить в чудесный воздух.

– Хорошее выбирай, детка, – распорядился Том. – Нет смысла зажимать дукаты по такому случаю.

Кара притянула его к себе на лицо ради еще одного шумного продолжительного поцелуя. Джесси переложила кольца у себя на подносах.

– Я такая счастливая, – объявила Кара, кровь у нее в щеках проступила так, словно ее шлепнули. – Все так счастливы, когда приходят сюда?

– Мы и впрямь обслуживаем улыбчивые лица, – подтвердила Джесси, – но вы уж точно будете у нас первой кандидаткой в королевы счастья.

– Это потому, что со мной рядом король. – Она сжала руку Тома; беспомощные, слились они в еще одном поцелуе.

Джесси все это уже видела – обжимания, ощупывания, сосания, – и ценила собственную роль публики из одного зрителя, зеркала, какое отражало бы желание актеров самим актерам, усиливая их наслаждение, удваивая их страсть. Кое-кто из самых бурливых, кого она обслуживала в этом магазинчике, были б больше, чем в восторге, если бы в их свадебных апартаментах установили секцию стадионных трибун. В определенном настроении – кто же знает? – может, и она была б не прочь.

Наконец после утомительного осмотра содержимого четырех витрин с ювелирными изделиями, нескольких неверных выборов поиск совершенного обручального кольца у Кары завершился – она выбрала гроздь «Небесный свет диамоник» на золотом кольце в 14 каратов – по цене, разумеется, меньше, чем настоящие алмазы, но, во всяком случае, на ее взгляд, гораздо лучше по природной своей красоте.

– У меня от них костяшки пальцев моложе выглядят, – провозгласила она.

Джесси, которой не терпелось убрать драгоценности с глаз долой, покуда Кара опять не передумала, принялась торопливо складывать стопой подносы, и тут внезапно и грубо ее схватили за руку.

– Эй! – крикнула она, стараясь высвободиться из пугающей хватки Тома.

– Это ничего, – успокоила ее Кара. – Том в этом гений.

Том развернул ее ладонь в своей и бережно разжал ей кулак.

– Такие нежные пальчики. – С клиническим вниманием он вглядывался в паутину морщинок у нее на ладони. – Карта судьбы. Всегда зрелище примечательное. Ну, тут никаких причин тревожиться нет. Длиннее линии жизни я не видел никогда.

– Длиннее моей? – разочарованно воскликнула Кара.

– Вы ж не верите на самом деле… – начала Джесси.

– Ну да, – подтвердил этот тип Том. – Все представление записано заранее с самого начала, вшито нам в шкуры еще до того, как мы родились.

Джесси вгляделась в черты его лица, не таится ли там ирония. Приметы непонятны.

– Свобода воли стерта, а?

Он поглаживал кожу у основания большого пальца Джесси – венерин бугор.

– Мы просто скот того чувака в доме на холме – кем бы, чем бы он или она ни были. – Он поднял взгляд. – Классическая у вас тут любовная линия. Очевидно, отдаете вы столько же, сколько получаете.

– Везет