Но всеобщего ликования не разделяли несколько человек: ярл Олег, Ингегерд, да мы восемь иновременцев. И только грудной Игорь улыбался, чмокал губами и счастливо пускал пузыри. Нас омрачил побег Хальвдана, ведь со своей сотней головорезов он мог появиться где угодно и натворить немало бед. И эту проблему предстояло срочно устранять. Атмосферу озабоченности нарушил крик снаружи:

– Ярл Олег! Ярл Олег!

Мы поднялись и вышли на крыльцо терема. Внизу стоял парнишка лет двенадцати в длинной серой подпоясанной рогожной верёвкой рубахе, суконной шапке и лаптях. Перехватив в левую руку дорожную палку, он низко поклонился:

– Волхвы Лютобор, Белобой, Любовод, Доброгост и Вийо зовут ярла и его ближников в священную кудару завтрева ровно в полудень. Варягу Бору тако ж велено баять, абы не запамятил о том, что должно бысть.

Конец мая или по-здешнему травного-месяца радовал хорошей погодой, что для Северной Руси всегда приятная неожиданность. Путь до святилища показался недолгим. Пробежав по краю пущи, тропка вильнула в старый лес, покрутилась среди больших дубов и через полверсты вывела к круглой прогалине с холмом посредине.

Святилище во многом походило на такое же в Окском лесу, но было намного больше, древнее и сложнее устроено. Теперь у меня появилась возможность рассмотреть его подробнее.

Это святилище в отличие от окского окружал ров, за которым громоздился круг из плотно уложенных заросших мхом валунов. За ними виднелся круг из стоящих вертикально двенадцати серых камней. В проёмах я разглядел пять изваяний богов из потемневшего от времени дерева, возвышающихся на ровной площадке в центре святилища. Рядом с ними стояли пять одетых в белое волхвов.

По знаку Белобоя Олег и Ингегерд с ребёнком поднялись на холм по прямой дорожке и подошли к волхвам, а мы иновременцы, ярл Богорук и два десятка варяжских и русских сотников остались стоять за линией рва. Вспомнив про артефакты, я передал их подбежавшему ко мне прислужнику, который опрометью бросился к святилищу.

Погода стояла прекрасная. Солнышко, тепло, ласковый ветерок, а моё сердце почему-то сжала необъяснимая беспричинная тоска.

После гортанного призыва Белобой зажёг пять огней возле изваяний и начал ритуал. На неизвестном языке Любовод громко зачитывал текст с тех самых дощечек, а сосредоточенные волхвы священнодействовали. Лютобор осторожно вставил острие меча в отверстие каменной чаши, вырубленной в плоском камне у основания центральной статуи Сварога. Доброгост налил в ту чашу воды. Белобой осторожно поднёс Коловрат к мечу и опустил его горизонтально на плоское оголовье рукояти. Как ни странно, артефакт словно застыл, даже не покачнувшись. За священными огнями встали волхвы со своими посохами и все вместе трижды громко издали сложный звук, что-то вроде: «ээйииоойяа». В ответ Коловрат слегка повернулся и тонко завибрировал, отчего на поверхности воды появилась рябь.

– Именем светлых и тёмных богов, силой земли, воды, огня и железа заклинаем солнца вращения знак: пусть во веки веков земли сии и на полночь, и на полдень, и на восход, и на закат станут единой державой. Отныне и навсегда. Княжей кровью властителя скрепляем сие.

Насколько я понял, волхвы собирались активировать Коловрат кровью будущего князя, тем самым передав ему военную, территориальную и культовую власть, и сделав его род правящим.

В руках Любовода появился острый каменный нож, он уже потянулся к руке Олега, когда в воздухе мелькнул прочерк, и одновременно со стороны лесной опушки раздался щелчок тетивы. Из спины Ингегерд выросло чёрное оперение, из груди выглянул красный от крови наконечник, едва не зацепивший голову маленького Игоря. Раненое тело женщины выгнулось дугой. Олег еле успел подхватить ребёнка из ослабевших рук и потрясённый замер подобно каменной статуе. У меня внутри всё оборвалось, сердце дало сбой.

Хоттабыч и Стерх среагировали мгновенно. Их композитные луки издали два басовитых звука, и с лесной опушки донёсся глухой вскрик. Ромео бросился к лесу, на бегу вытягивая меч. Я за ним следом. Ставр, Хакас, Ополь, Хоттабыч, Стерх и Лунь прикрыли собой Олега с ребёнком и волхвов.

На опушке лицом вверх с зажатым в руке боевым луком лежал Хальвдан, схлопотавший две стрелы в грудь и голову. Его залитое кровью лицо было измазано сажей, а одетое в чёрную кожу тело наполовину прикрывала чёрная козлиная шкура с рогатой головой. Сразу вспомнились чьи-то слова, что ради вожделенной цели Хальвдан был готов договариваться с любым из демонов тьмы. Моя рука машинально совершила знамение.

– Чёрный козёл – его герб, священное животное ихнего бога Тора, – проговорил подошедший ярл Богорук и плюнул на мёртвое тело. – Сволочь, подох, как последний поганец, убив кормящую мать. Даже для подлых нурманов то великий позор. Пусть здесь и валяется, пока его зверьё не сожрёт.

Ярость захлестнула меня, и в отчаянии я схватил тело врага и изо всех сил шмякнул о ствол столетнего дуба. Потом сел и впал в мрачное уныние.

– Он стрелял в ярла Олега, – осторожно сказал Ромео, – я заметил полёт стрелы. Но возле ярла она вдруг отклонилась, скользнула вбок и вонзилась в госпожу Ингегерд.

Я вздрогнул и зябко поёжился, вспомнив, что перед сражением передал Олегу защитную гривну, а потом, закрутившись, забыл вернуть. Вот ведь судьба как выворачивает! Всё одно к одному.

Вернувшись в святилище, мы увидели, что Ингегерд умирает, а все волхвы стоят, как и прежде, не шелохнувшись. Не имели права шелохнуться, ибо не завершился ритуал. И завершила его она. Из последних сил Ингегерд приподнялась, дотронулась окровавленным пальцем до лба сына, потом протянула руку к Белобою:

– Кровь… княжья…

Окровавленная рука опустилась на жёлтый камень в центре Коловрата. На наших глазах камень потемнел дочерна, потом стал абсолютно прозрачным, будто исчез, и через минуту опять стал золотисто-жёлтым.

– Свершилось, – пробасил Белобой, осторожно снимая артефакт с острия меча. Привязав Коловрат к плетёному кожаному шнуру, волхв надел его на шею Олегу. – Да будет на Руси будущий князь Игорь, да будет вечной кровь Рюрика. А ныне слава князю Олегу. Не печальтесь, утратив что-то дорогое, ибо тем самым вы расплатились с судьбой за её подарок, или за милость, за избавления от какой-то неведомой беды.

Я всё понимал, но отчаяние всё равно рвало душу и сжимало горло в комок.

По воле князя Олега на другой день Ингегерд положили на костёр вблизи святилища и погребли прах под изваянием Макоши. Во время погребения Олег держал маленького Игоря на руках, никому не доверяя великую ценность и будущее Руси.

До самых Купальских праздников по городам от Пскова на западе, до Сара на востоке, и от Новгорода на севере, до Смоленска на