Попытавшись было что-то ответить, Офра в растерянности замолчала и опустила взгляд. В какой-то момент она была готова свыкнуться с мыслью, что проиграла, но в ней всё-таки было достаточно отцовской крови, нёсшей в себе присущую многим Гесселингам упёртость.

– Даже, если и так. Я – не мой отец, и если он вдруг-

– Конечно, нет,– не дал ей договорить Князь.– Вы, дорогая, всего лишь его дочь. Капризная, избалованная и умудрившаяся с единственным существом, которое после смерти Жестокого Владыки могло Вам помочь хоть как-то оформиться при дворе, испортить отношения.

Вернувшись к чтению, он с улыбкой повёл плечом.

– Хотя, как это надо было сделать, учитывая его любовь к несмышлёным милочкам, я ума не приложу.

4.

Пропустив стремглав выбежавшую из зала принцессу Офру, Самаэль посмотрел ей вслед и тихо хмыкнул.

Понять девушек, подобных ей, было обычно донельзя сложно: у таких в голове была мешанина похуже той, что готовила его сестра. Алана Гринд, к слову, была отвратительной кухаркой, но зато у неё прекрасно получалось торговать драгоценностями и убеждать аристократок, что синяя стекляшка на самом деле – редкий сапфир. Такие, как его сестра, были понятны при всей сложности характера: у них все было чётко, и они сами понимали свои желания. Офра едва ли разобралась с тем, как жить в статусе взрослой женщины, не говоря о титулах и условиях, устанавливаемых окружением и жизнью.

В эту часть дворца он забрёл случайно и с Князем встречаться не планировал. Хотел посидеть на маленьком островке природы и вздохнуть спокойно прежде, чем заглянуть к Айоргу, но, коль уж попалась компания, не удержался:

– Ходит слух, у нас тут молодой княжич пригрелся под владыческим крылом.

– Правда?– Иблис посмотрел на генерала через плечо, вскинув бровь.– Который?

Попытка пошутить начала крошиться на глазах.

– Даже так? Совсем не помните, кого, когда, куда и зачем высылали?

Ифрит состроил недовольную гримасу.

– Может, и помню, да только таких 138, генерал. Прошу, конкретнее.

Шанс на шутку рассыпался в мелкие крошки, и пытаться его собрать виделось задачей в высшей мере бесполезной. Более того, первый тави обнаружил в себе непреодолимое желание сокрушаться и с трагичным видом хлопать внезапно ставшего другом ифрита по плечу: детей, как и брак в целом, он считал роскошью для тех, кто уже начал сходить с ума от скуки и умудрился попробовать в жизни все остальное.

Иблис, впрочем, не выглядел, как затасканный своими многочисленными отпрысками отец. Его просьба уточнить и вовсе создавала впечатление, что он не не может справиться с детьми, а даже не пытался.

Вопрос вырвался прежде, чем Самаэль успел что-то предпринять.

– Скольких вы хотя бы раз видели?

Иблис, вернувшийся к чтению книги, на выдохе издал смешок, больше близкий к покашливанию.

– Хороший вопрос. Не надо думать, что я такой весь из себя безответственный – у меня есть дочь, о которой я тебе могу рассказать все вплоть до длины её косы.– Ифрит искоса взглянул на тави.– Присядь уже… Просто уделять время каждому незаконнорождённому ублюдку – мало радости.

Присев рядом, Самаэль не сразу вернулся к разговору. Упоминание незаконнорождённых детей потянуло за собой попытки выяснить, не был ли он сам родителем паре-тройке малышей, но тут уж, как судьба распорядится. Тави не знал, распространялась ли ситуация на ифритов, но вот с эрейскими женщинами вопрос всегда был сложен – порой казалось, что беременеют они просто по желанию, чтобы потом года через два-три объявиться на пороге твоего дома с дитём в руках и сказать: «Либо дай денег, либо забери».

– Каждому написано своё,– видимо, по выражению его лица поняв, о чём была мысль, произнёс Иблис.– Даже, сколько детей будешь иметь. И со сколькими из них свидишься.

– Да, но 138…

– Ты так звучишь, будто я их за прошлый год столько слепил. Мне много лет, юноша.– Нахмурившись, Иблис закрыл книгу, в которой Самаэль с удивлением узнал сборник исторических анекдотов прошлого столетия.– Что там всё-таки с «княжичем»?

– Да есть тут один… Насчёт родства я просто так предположил. Забавный,– пожал плечами тави, откидываясь на спинку скамьи.– Думает, если он на побегушках у клык- у Его Высокопревосходительства, то и его все бояться будут.

Посмотрев в сторону, он нахмурился и тихонько хмыкнул себе под нос:

– Мелкого-то не все всерьёз воспринимают.

Неожиданно для него, полагавшего, что говорит довольно тихо, ифрит мягко рассмеялся.

Поразительно было, как Князя меняли вещи вроде смеха или улыбки. Самаэль так и не смог понять принципа этого явления, но искренне улыбавшийся или смеявшийся этот ифрит казался самым доброжелательным на свете созданием, будто специально слепленным для того, чтобы всех радовать, любить и заряжать этим своим настроем. Куда-то резко пропадало привычное давление силы, которую он распространял даже просто сидя с книжкой анекдотов в руках.

– Всегда вы, суламаррэ, восхищали меня своей прямолинейностью.

Самаэль поперхнулся собственным вздохом и будто бы собственными мыслями.

Никто не знал, никто не должен был знать, и единственный посвящённый Айорг не должен был заикаться об этом слове – в последние семь лет оно превратилось в табу. Оно напоминало о родителях, о двух с половиной годах в той деревушке на границе с империей и о том, каким он был доверчивым идиотом. Если бы Иблис был пониже и поуже в плечах, тави бы с радостью разбавил монотонность дня перепалкой, но с научным интересом следившее за ним существо было самим Князем. Тем, кого люди называли, вздрагивая от звука его имени, Врагом рода человеческого.

Заставив себя разжать сами собой сжавшиеся в кулак пальцы, Самаэль как можно более непринуждённо пожал плечами.

– Рад стараться, да только думаю, Айорг меня все равно переплёвывает. Нужно обладать достаточной наглостью и прямолинейностью, чтобы заставить самого Князя просто так жениться на какой-то там девке из империи.

– Уважительнее к моей супруге,– Иблис картинно пригрозил ему пальцем.– Я не против ещё одной. К тому же, если она позволит показать маленькому Первородному его место.

Во взгляде тави проскользнуло то самое понимание, смешанное с хитринкой, на которые огненный надеялся.

Он до последнего сомневался, что чистокровный суламаррэ будет его слушать или подпускать к себе, но пара дней взаимодействия возымели свой эффект. Ушли и сомнения, был ли он действительно способен на что-то, вызванные тем, что со Второй Эпохи прошло несколько тысяч лет. Это грозило вырождением породы во всех смыслах, кроме внешнего, но Самаэль, сам того не зная, смог порадовать собеседника.

– Князь, нам пора!– с порога беспардонно напомнил о себе красавец-Белет, не собиравшийся ждать окончания чьих-либо разговоров.– Мы до дома успеем доехать, пока вас найдёшь!