Просто бы разошёлся слух, что чужаку понравилась местная девушка. Дальше бы все сплетничали: «какие у нас красавицы, что даже чужаки не могут пройти мимо» или «а наши девки вам не по зубам» и так далее.

— Да уж, — невесело усмехнулся Орэн. — Как всё сложно-то, оказывается. И что вы предлагаете?

— Может, ты как-то Марка пригласишь к нам в гости, а тут «случайно» окажется Настя? Мы попьём чай вчетвером, поболтаем.

— А потом я утащу тебя в соседнюю комнату, и мы их оставим наедине? — провокационно улыбнулся Орэн.

— Ну… — Марена отвела глаза в строну. — Можно и так.

— План мне подходит, — серьёзно ответил Орэн, — но есть одна проблема: Марк сбежал с уроков Любомира, и теперь мы совсем не пересекаемся. Я лишь слышал, что он каждый день ходит в сторону Пожарища. Если я сейчас его позову в гости, то это будет выглядеть немного подозрительно, да и это не то, чего мы хотим. Так что предлагаю, с планом немного повременить.

— Как сбежал⁈ — неподдельно удивилась Марена. — Не знала, что от Любомира можно сбежать.

— Выходит, что можно, — усмехнулся Орэн. — Он даже дал Марку Факел в руки, чтоб тот не скучал без его общества.

Марена хихикнула:

— На, дитятко, поиграйся и приходи обратно.

— Именно так и было, — засмеялся Орэн. — Только обратно он сказал, что его просто так не пустит.

— Ясно, — ответила Марена, перестав улыбаться. — Я передам Насте, что придётся подождать тогда.

Орэн принялся доедать суп, пока тот совсем не остыл, и дальше они уже ели молча.

Утром Орэн отправился к Любомиру на урок.

«Марк снова не пришёл», — равнодушно отметил он про себя и принялся внимательно слушать наставника.

— Сегодня я хочу подвести итог всему тому, что я рассказал тебе до этого, а посему ответь мне на вопрос: что общего между деревом и печью?

Нельзя сказать, что Любомир застал Орэна врасплох этим вопросом, ведь Орэн периодически и сам над ним задумывался, ещё с тех пор, как Марк ушёл, но всё же решил хорошенько обдумать свой ответ, вспоминая все те схемы, что видел.

Он вспомнил обе схемы и попытался мысленно наложить их друг на друга. Вполне очевидную связь он увидел только в двух местах: там, где у дерева был «комель», в печи была «подача топлива»; там, где у дерева был «ствол», в печи был «переносчик тепла».

«Похоже, и дерево, и печь „питаются“ по одному и тому же принципу, — пришёл к выводу Орэн. — А если это действительно так, то, возможно, всё в мире устроено по одному и тому же принципу. А значит, чем больше я узнаю о разных предметах и явлениях, тем мне будет проще понять основной принцип, и более того, я смогу попытаться понять одни явления через другие».

Орэн решил, что этого умозаключения будет достаточно для ответа, и озвучил его Любомиру.

— Я смог уяснить только один общий элемент между деревом и печью, — честно признал Орэн, — и тому, и другому нужно питание, чтобы существовать и выполнять свою функцию. Сопоставив обе схемы, я сделал вывод, что, скорее всего, всё в мире подчиняется одним и тем же закономерностям, и изучая одни предметы и явления, я смогу лучше понять другие.

— Всё в мире самоподобно, — подтвердил догадки Орэна Любомир. — Я принимаю твой ответ как верный, и сегодня я тебе расскажу про стихии.

«Марк, ты идиот, что свалил», — успел подумать Орэн, предвкушая, что сейчас ему расскажут нечто действительно непосредственно относящееся к восстановлению леса, и принялся внимательно слушать.

— В нашем видении мира существуют четыре стихии: земля, огонь, воздух и вода.

Любомир нарисовал равностронний крест на доске: одну горизонтальную линию он перечеркнул одной вертикальной и дописал озвученные стихии по концам креста. Земля оказалась внизу, воздух — над ней, слева — огонь, справа — вода.

«Вполне логично, — первое, что пришло в голову Орэну, когда он увидел эту схему. — Единство противоположностей».

— А теперь смотри закономерности, — продолжал Любомир. — Например, возьмём огонь, ему, чтобы гореть, нужна опора — земля, а также топливо — это тоже произрастает на земле. Но без воздуха ничего гореть не будет, а также и без небольшого количества воды. Значит, если у нас много дров и воздуха — мы можем разжечь большой костёр, но если мы туда же добавим много воды, то всё потухнет.

Любомир сопровождал свой рассказ прорисовкой стрелочек от стихии к стихии на доске.

— А теперь смотри с другой стороны. Например, возьмём реку. Она где течёт? На земле или под землёй? Если нагреть землю и саму воду в реке, то она начнёт испаряться и улетать в небо, то есть в «воздух». А что происходит, когда в воздухе накапливается что-то неподъемное? Оно падает обратно на землю. В данном случае — остывшая вода проливается обратно дождём и снова наполняет реку.

Любомир дорисовал стрелочки и подвёл итог:

— Как видишь, пусть огонь и вода противоположны друг другу по натуре, но они друг без друга существовать не могут…

Орэн сидел и слушал, как завороженный. Для него это всё было настолько очевидно, что он удивлялся, как он не задумывался об этом раньше.

Ещё час Любомир рассказывал ему про влияние стихий друг на друга и их взаимодействия, а когда стал накладывать стихии на уже изученные Орэном ранее схемы, тот удивился ещё больше.

«Теперь намного проще увидеть взаимосвязь! — восхищённо думал Орэн. — Теперь всё, наконец, начинает вставать на свои места! Всё так очевидно!»

Орэн так увлёкся новыми знаниями, что даже не хотел уходить с урока, и Любомиру пришлось его выгонять, чтобы тот не опоздал на уроки в местной школе.

После уроков Любомира Орэн шёл в школу и учился вместе с шестилетними детьми дремирским премудростям. Сначала все дети над ним смеялись и тыкали в него пальцем, но он смеялся над собой вместе с ними, и они быстро к нему привыкли. А через неделю так и вовсе стали гордиться его обществом и приставать с расспросами о Чужеземье. В итоге они договорились, что каждый день после уроков он будет задерживать на полчаса и рассказывать им что-то интересное. Так в местной школе появился ещё один внештатный урок с одноимённым названием «Чужеземье», на который стали приходить и дети постарше,