на него. Мы взяли с собой лучших братьев и отправились на поиски... — Сэр Ясяр замолк, его голос дрогнул. Он закрыл глаза и покачал головой. — Ах, Алена... До сих пор помню её лицо, — сказал он, чуть слышно. — Сильная, отважная... Она была светом в моей жизни. Но... кто мог подумать, что её последняя битва будет не с монстром, а с болью и муками родов? Никого рядом не было, никто не мог помочь... Ни клирика, ни лекаря, ни повитухи... Она ушла, а я так и остался один.

Голос старика сорвался, и Фауст ощутил, как что-то тяжелое и холодное пронзает его сердце. Впервые он увидел не врага, а человека, которого сломили потери и предательства, которых в его жизни было слишком много. Лина молчала, потупив взгляд, не зная, что сказать.

Фауст понимал, что после стольких лет, воспоминания о битвах и потерях всё ещё тяготили старого рыцаря. Чтобы хоть немного отвести разговор от мрачных воспоминаний, он осторожно спросил:

— Вы любили друг друга, сэр Ясяр? Вас и Алену связывало нечто большее, чем просто долг?

Ясяр медленно кивнул, его взгляд стал туманным, словно он снова переживал те моменты.

— Да, — ответил он наконец, с мягкой улыбкой, которая на мгновение согнала с его лица годы печали. — Мы оба были сиротами. Нас обоих спасли из пепелища нашего поселка, когда орки с Белой Стены сожгли его дотла. Мы выросли вместе в Ордене. Дружба переросла во что-то большее, но мы посвятили свои жизни служению и защите. На поле боя мы всегда знали, что можем полагаться друг на друга.

Лина, неожиданно для всех, задала вопрос, который мог показаться неуместным:

— А ребенок Алены... Он выжил?

Ясяр снова кивнул, его глаза загорелись огнем старой горечи.

— Да, наш сын, Волот, выжил. Но он не захотел следовать за мной и идти по нашему пути. Держит торговый корабль теперь. Путешествует между портами, торгует... — Ясяр вздохнул и добавил, — Не виню его за это. Он всегда был упрямым, как и его мать.

Фауст уловил, что в голосе старого рыцаря сквозила не только грусть, но и гордость, хотя он не стал углубляться в эту тему. Он решил вернуться к делу и, собравшись с мыслями, осторожно спросил:

— Сэр Ясяр, я понимаю, что воспоминания о прошлом тяжёлые, но не могли бы вы рассказать, как именно вам удалось победить Марвика Бездушного? Его имя до сих пор вызывает дрожь в сердцах многих.

Паладин вздохнул, словно возвращаясь из далёкого прошлого в суровую реальность:

— Ах, Марвик... Да, тот самый проклятый некромант. Это было долгое преследование. Он был неуловим, исчезал на месяцы, перебираясь, как я потом узнал, на острова или, быть может, на Аллодию. Вернулся, когда все уже думали, что он исчез навсегда. Мы с Аленой собрали группу лучших следопытов Ордена, решили выследить его раз и навсегда. И вот удача повернулась к нам лицом, когда мы нашли подпольный орден черных магов в Агоране. Им руководил уродливый демонический тип...

— Драз? — вдруг перебил его Фауст, вспомнив знакомое описание.

— Да, да, точно. Драз, — подтвердил Ясяр, удивлённо подняв брови. — Он был главным в этом гнусном обществе. К сожалению, Драз смог сбежать, но мы захватили нескольких его подручных. После долгих и, скажем так, убедительных допросов, они выдали нам местоположение Марвика.

Ясяр осмотрелся, словно проверяя, не подслушивает ли кто, и затем продолжил:

— Мы подкараулили его в лесу, он не ожидал нападения. Видимо, думал, что мы все ещё далеко. Марвик выхватил меч и ринулся в атаку, но это был его последний промах. Мы не дали ему шанса колдовать, он был убит почти мгновенно. Я не скажу, что это была великая битва, но на душе было легче. Мы сожгли его тело на костре, а череп... — Ясяр замолчал, его голос стал едва слышным. — Череп решили сохранить как символ нашей победы, трофей над злом. Теперь он покоится в часовне, напоминает нам, что даже самая тёмная магия не сможет победить свет и силу веры.

Лина сделала вид, что восторженно выдохнула:

— Такой символ, должно быть, очень важен для Ордена...

— Да, — задумчиво кивнул Ясяр. — Это напоминание о том, что зло всегда будет пытаться вернуться. Но, благодаря Святой Матери, мы всегда будем начеку.

Фауст внимательно слушал каждое слово, в его голове складывался план. Он чувствовал, что от этого маленького черепа будет зависеть их дальнейшая судьба. Этот череп мог стать ключом к восстановлению его королевства — или стать очередным проклятием в его жизни.

Маг понимал, что момент настал, и время шло на минуты. Он собрался с духом и произнёс:

— Сэр Ясяр, не хочу показаться дерзким, но могу ли я попросить у вас... тот самый череп? На память. Я хочу, чтобы он вдохновлял меня, напоминая, что даже тьма может быть побеждена светом.

Паладин от неожиданности нахмурился, его морщины углубились, и он на мгновение задумался. Лина, сидевшая рядом, широко распахнула глаза, явно ошеломлённая такой просьбой. Она ожидала, что они украдут трофей под покровом ночи, а не попросят его у самого хранителя святыни. Сэр Ясяр глубоко вздохнул, словно взвешивая что-то важное в своей душе, и наконец сказал:

— Ты странный поэт, Ферон. Никто раньше не просил у меня такое. Но... исполни моё последнее желание. Прочти мне грустный стих или спой печальную песню, чтобы моё сердце унесло с собой тёплую память.

Фауст, не смея отказать старику, достал дудочку. Он бросил взгляд на Лину, и она поняла его без слов. Она встала