часть доблести. Меня это вполне устраивало: меньше всего мне нужен был скучавший в небе истребитель, которому не терпелось поразить цель, но вынужденный ждать, пока его стая бомбардировщиков наводит хаос на иракцев внизу.

Прошло полчаса, прежде чем шум бомбежки прекратился, и мои охранники почувствовали себя достаточно уверенно, чтобы снова выехать на открытую дорогу. Теперь, полностью проснувшись, я смог оценить свое положение. Мои первоначальные опасения по поводу казни в пустыне развеялись, но это не отменяло того факта, что я не имел ни малейшего представления о том, куда и зачем меня везут.

Автомобиль медленно ехал сквозь ночь, вероятно, со скоростью не более 30 километров в час. Вскоре после первой остановки до нас донеслись звуки возобновившейся бомбардировки, что заставило водителя вновь съехать с главной дороги, однако на этот раз мы не просто свернули на обочину, а продолжили путь по пустыне. Похоже, мы ехали по какой-то колее.

Когда я пытался что-то разглядеть в окно из своего лежачего положения, передо мной нарисовалась огромная серая масса, фасад которой напоминал вершину шестиугольника. Две бетонные стойки, установленные под идеальными углами, поддерживали крышу толщиной три-четыре метра, сделанную из того же материала. Выглядела вся конструкция вполне устойчивой к бомбардировкам. Высота сооружения не превышала пяти метров, но по своим размерам оно явно превосходило «Тойоту». Я не сомневался, что это какой-то военный объект, но какой именно — не имел ни малейшего понятия.

К машине, остановившейся у основного входа, подошли два иракских солдата. После того как они и мои сопровождающие поприветствовали друг друга, начался возбужденный разговор на арабском языке, сопровождавшийся жестикуляцией и тыканьем пальцами в мою сторону. Прежде чем я успел понять, что происходит, задние двери микроавтобуса распахнулись, и меня выволокли из кузова в окружении, казалось, сотен кричащих иракских солдат.

Снова посыпались пощечины, удары и пинки, только на этот раз я был пристегнут к каталке так, что не мог себя защитить. К чести моих охранников надо сказать, они что выскочили и попытались оттеснить толпу, очевидно, понимая, что все может выйти из-под контроля — то, что вначале выглядело как возможность похвастаться захваченным в плен вражеским солдатом, стало стремительно ухудшаться.

Внезапно над моим лицом нависло крупное, толстое лицо иракца, пронзительные черные глаза которого чуть не выскакивали из глазниц от гнева. Он ткнул пальцем мне в лицо и прошипел на ломаном английском:

— Ты для нас ты не мужчина, ты женщина!

После этого он отошел в сторону, безудержно хохоча, и прошло несколько секунд, прежде чем я смог осознать его слова. И когда они дошли до меня, я мгновенно забыл о побоях — мне могло грозить нечто невероятно худшее.

Меня быстро провезли через огромные раздвижные металлические двери, над которыми висел большой портрет Саддама Хусейна, в глубь комплекса, и передо мной начали раскрываться его тайны. Невысокий профиль сооружения скрывал под собой подземный лабиринт коридоров, кабинетов и небольших дорог. Это была подземная военная база, бункер, скрытый от глаз союзных бомбардировщиков, размеры которого были просто непостижимы. В одном из нескольких затененных коридоров моя каталка остановилась.

К счастью, бóльшая часть толпы осталась позади. Из ближайших дверей стали появляться иракские офицеры, и вскоре вокруг меня собралась большая группа, обсуждавшая мое избитое несчастное состояние, шутившая и смеявшаяся. Я был не таким уж и страшным врагом.

Один из офицеров, желая, видимо, продемонстрировать свою компетентность перед коллегами, заговорил со мной на хорошем английском.

— Я был в Лондоне. Замечательный город.

Я глянул на его добродушное улыбающееся лицо: допрос этого человека ничуть не интересовал.

— Скоро вы окажетесь в Багдаде, моей столице. Это тоже удивительный город, полный великой истории и достопримечательностей. Вам понравится ваше пребывание там.

Мой взгляд обежал собравшихся. Я видел на их лицах самые разные эмоции — от простого любопытства до откровенного отвращения и ненависти. Почему-то я чувствовал, что его комментарии окажутся несколько оптимистичными.

Авианалет, видимо, закончился довольно быстро, так как мы не задержались, и меня покатили обратно к ожидающему «Хайэйсу», на этот раз проходящие мимо солдаты практически не обращали на меня внимания. К моему огромному облегчению, машина снова отправилась в путь, продолжая двигаться в юго-восточном направлении к столице, уже без дальнейших намеков на мой сексуальный статус.

Путешествие было поистине томительным. Еще в двух случаях машина была вынуждена покидать дорогу и прятаться от бомбардировщиков. Пока охранники укрывались в бункерах, меня оставляли запертым в «Тойоте». Хотя это позволяло избежать очередного избиения со стороны любознательных иракцев, я был также уязвим для дружественной, но недоброжелательной ракеты с тепловым наведением, которая вполне могла засечь нагретый двигатель микроавтобуса. Ни в том, ни в другом случае выиграть я не мог.

* * *

Когда мы въехали на окраину Багдада, Солнце уже разгоралось вовсю, и пока передвигались по бесчисленным улицам, над нами возвышались разросшиеся жилые дома, с балконов которых свисала одежда. До конечного пункта назначения оставалось совсем немного, и впервые с момента въезда в город автомобиль был вынужден остановиться.

Нашей целью был большой многоэтажный комплекс, окруженный высоким забором с колючей проволокой, который охраняли многочисленные солдаты в красных беретах — печально известная Иракская республиканская гвардия.

Машину остановило огромное количество людей, скопившихся у входа в здание, и как только один из присутствующих понял, что в микроавтобусе находится иностранец, начался настоящий ад. Уже в десятый раз с момента моего задержания перед нами во всей красе предстал призрак самосуда. Толпа навалилась на маленький автомобиль, стучала по его бокам, раскачивала его, пытаясь добраться до находившегося внутри человека, и при этом истерически кричала. Думаю, в этот момент мои охранники были напуганы не меньше меня, ведь если бы толпе удалось добраться внутрь, они тоже стали бы жертвами бешеной атаки.

Как бы то ни было, солдаты Республиканской гвардии на воротах мгновенно отреагировали на опасность, открыли ворота и проложили путь через толпу, позволив «Тойоте» проехать внутрь, в относительную безопасность комплекса.

Импровизированная машина скорой помощи остановилась перед довольно новым входом, судя по всему, построенным для приема раненых — меня перевезли в военный госпиталь.

Пока сотни возмущенных гражданских лиц оказались блокированы снаружи, внутри безопасного корпуса больницы царило обманчивое спокойствие. Без спешки, но и без всяких церемоний меня сняли с заднего сиденья машины и вкатили в фойе главного приемного покоя здания, где меня встретил полный хаос.

Куда бы я ни посмотрел, пол был усеян ранеными иракцами, девяносто процентов которых было одето в ту или иную униформу. Санитары, медсестры и врачи метались от одного раненого к другому, оценивая