Шрифт:
Закладка:
— Я не голодна, — бормочу я, накрыв голову подушкой.
— Поехали на завтрак со мной. Ты сможешь проспать весь день, когда я уеду.
Он скользит руками под моё тело и прижимает к себе.
— Я очень жадный. Хочу каждую минуту провести с тобой. Тебе повезло, что я вообще позволяю тебе спать.
Он сажает меня у подножия кровати, включает свет в гардеробной и начинает копаться в моих чемоданах.
— Если мне не изменяет память, то ты как раз-таки и не дал поспать. Думаю, меня просто вырубило. Ты что на «Виагре» или на чём-то таком?
Лотнер встаёт на колени передо мной и надевает на меня трусики и шорты. Затем он поднимает меня на ноги и натягивает всё это на нужное место. Я неохотно застегиваю шорты.
— Ты моя «Виагра», — шепчет он мне на ухо, покусывая мочку.
Я поднимаю руки, и он надевает на меня рубашку.
— А мне не нужен лифчик? — вопросительно выгибаю бровь я.
Он делает шаг назад и смотрит на мою грудь, затем сжимает её, проведя большими пальцами по соскам, заставляя их смущающе встать по стойке смирно.
— Вот так. Идеально, — улыбается он, слишком довольный собой.
Я закатываю глаза.
— Извращенец.
Проходя мимо него, вытаскиваю резинку для волос из своей сумочки и завязываю свои спутанные локоны в хвост. Он шлёпает меня по заднице и выходит из ванной комнаты.
— Я не был таким, пока не встретил тебя.
Я выхожу вслед за ним в коридор.
— Меня?
Лотнер берёт сумку и ключи. Открывает для меня дверь, закусывая нижнюю губу, и кивает.
— Ммхм… вещи, которые я хочу сделать с тобой…
Я спешу спуститься по лестнице к выходу, потому что после сегодняшнего ночного сексмарафона, его комментария и этого хищного взгляда, чувствую себя словно добыча сталкера. За последние двадцать четыре часа физическое притяжение между нами переходит все границы этого мира. Мы не можем насытиться друг другом. Прошлой ночью казалось, что он хочет впитать в себя всю меня.
Лотнер, всегда джентльмен, быстрее идёт к машине, чтобы открыть мне дверь.
— Рыцарь… настоящий рыцарь, — подмигиваю я ему и сажусь в машину.
Он наклоняется и целует меня. Поцелуй нежный, медленный, спокойный и наполненный тем, что я не хочу признавать.
Прервав поцелуй, он смотрит на меня. По-настоящему смотрит. Грёбаные голубые ирисы проникают мне в самую глубину души.
— Я люблю тебя.
Ай!
Почему эти три слова так глубоко ранят?
Я проглатываю комок в горле от нахлынувших чувств. Неважно, как громко эти слова кричат у меня в голове… и в сердце. Я не могу произнести их. Часто моргая, я пытаюсь сдержать все эти сантименты. Это всё, что я могу сделать.
Грустная гримаса на его лице только усиливает боль. Его взгляд застывает, а улыбка сходит с губ. Он закрывает дверь с моей стороны, и до самого кафе мы едем молча. Мы делаем наш стандартный заказ: всё ещё тёплые вишнёво-миндальные галеты, кофе для него и чай для меня. Прекрасный восход украшает собой вид из окна, у которого мы садимся.
— Всё ещё доволен тем, что выбрал педиатрию? — прерываю я неловкое молчание.
Он делает глоток горячего кофе.
— Полностью доволен. Лечащие врачи, с которыми я работаю, замечательные люди. Ты слышишь все эти ужасы насчёт первого года в аспирантуре, но я уже чувствую, будто являюсь частью команды. Конечно, многому нужно научиться, но мне нравится это. Там не плачут дети целыми днями или что-то подобное. У меня могло быть и по десять тяжелых пациентов, но тот, с кем я могу установить связь, чьё доверие я могу заслужить… всё другое исчезает по сравнению с этим.
Конечно же, я люблю Лотнера. Если бы он уже не украл моё сердце, замкнул его, а ключ выкинул, то эти слова сделали бы своё дело. Я либо ужасно амбициозна, либо абсолютно тупая, что ухожу от него.
Я улыбаюсь.
— Я могу слушать, как ты говоришь подобные вещи, весь день.
Он смотрит на свои часы.
— Я бы не хотел ничего больше, чем провести весь день с тобой, но…
Я доедаю последний кусочек выпечки, беру сумочку и чай.
— Но тебе нужно позаботиться о детях, которые нуждаются в тебе.
Поднявшись со своего места, он прижимает меня к себе, мы выходим из кафе и направляемся к «ФоРаннеру».
После того, как Лотнер отвозит меня обратно к себе в квартиру и даёт мне ключи, он целует меня напоследок так, что я чувствую его весь остаток дня на своих губах.
Я звоню Элизабет. После полученного от них сообщения прошлой ночью, я знаю, что они доехали домой, и она умирает от любопытства и хочет поговорить. Чуть позже, в час дня, она заезжает за мной, и мы едем на ланч. Она старше моего отца на десять лет, но очень классный человек с широким кругозором. На пути в ресторан мы быстренько обсуждаем то, как обстояли дела дома и как вёл себя Сворли, пока хозяев не было. Но, когда мы садимся и берём в руки меню, у Элизабет только одна тема, на которую она хочет говорить.
— Выкладывай всё, юная леди.
Я улыбаюсь и невозмутимо пожимаю плечами, притворяясь, что читаю меню.
— Выкладывать что?
Она хватает меню и отбрасывает его в сторону.
— Этот «друг», у которого ты остановилась, это парень, я предполагаю?
— Да, парень занимающийся бассейнами.
Она наклоняет голову вбок и прищуривается. Я больше не могу всё держать в себе. История действительно замечательная, только вот концовка всё ещё не дописана, но я уже знаю, какой она будет. Я рассказываю ей всё. Ну, почти всё. К тому времени, как я заканчиваю свой рассказ, Элизабет сидит в шоке.
— Сидни Энн Монтгомери, пожалуйста, скажи, что ты собираешься выйти замуж за этого парня.
Я больше не могу смотреть ей в глаза и начинаю нервно теребить пряди волос.
— Я уезжаю в Париж через несколько дней.
— Даже так. Но не выглядит так, что ты переезжаешь туда.
— Да, я собираюсь заниматься хаусситтингом ещё год, из-за чего мне придётся путешествовать где-то каждый месяц, а затем я пойду в магистратуру следующей осенью. Лотнер просто…
Элизабет отставляет тарелку в сторону и кладёт руки на стол, наклоняясь ко мне.
— Просто что?
Качая головой, я вожу пальцем по узору на скатерти.
— Нужный парень, подвернувшийся в неправильное время.
— Поэтому ты просто собираешься уехать. Сбегаешь, просто потому, что не наступило идеальное время?
Я резко поднимаю на неё глаза.
— Идеальное? Оно
