Олли, потому что я отчетливо помню его интерес с последнего года учебы в университете. Джемма сказала, что это невозможно, так как он давно уехал на какой-то тропический остров.

Это показалось мне странным, потому что на солнце он становится красным как помидор, и я никогда не думала о нем как о человеке, который на неопределенное время отрезал бы себя от нашей компании в Великобритании.

Но в любом случае, после того как мой муж прервал мой разговор с Ви, я могла бы написать ему. Но на самом деле я так этого и не сделала, потому что какая-то часть меня не хочет этого знать.

Эта часть также верит в то, что, несмотря на отсутствие чувств друг к другу, наш брак основан на обязательствах. Мой муж может многое, но я никогда не видела, чтобы он уделял внимание какой-либо другой женщине. Даже когда они делают все возможное, чтобы завоевать его.

И в этом отчасти причина моего сокрушительного чувства вины.

При моем вторжении Илай поднимает глаза от экрана, и я поражаюсь тому, как греховно красив этот мужчина.

Контроль сочится из его поджатых губ и нейтрального выражения лица, вплоть до закатанных манжет рубашки, обтягивающих мускулистые, покрытые венами предплечья.

Но что-то явно не в порядке — его глаза.

Они окидывают меня сверху донизу, обдавая жаром и шепча об опасности. Он с безраздельным интересом рассматривает мою розовую шелковую сорочку, шорты в тон и пушистые тапочки.

Этот мужчина — угроза национальной безопасности, заключенная в упругих мышцах и скрывающаяся за фасадом джентльмена.

Иногда мне кажется, что я единственная, кто видит его вот так, без фильтра. А иногда я вспоминаю, что не имею никакого значения в его жизни, и прихожу в себя.

Его взгляд снова скользит по моему лицу. Мне становится жарко от его внимания, но я не хочу казаться обеспокоенной, поэтому смотрю в ответ, не моргая.

— Значит ли это, что твоя истерика закончилась? — спрашивает он с завуалированным весельем.

— Истерика?

— А разве не так? Ты была явно расстроена моей импровизированной поездкой в Штаты и, естественно, не могла жить дальше, не нанося собственных ударов.

Он думает, что я избегаю его из-за этого? Что ж, думаю, все лучше, чем если бы он узнал истинную причину.

Все это время я была одержима и пыталась найти для себя лазейки. Я помню, как Анни упомянула, что у нас эксклюзивные отношения. Поэтому я спросила Сесили, действительно ли это соглашение «без посторонних».

Моя подруга только рассмеялась.

— Ты шутишь? Он годами не подпускал к тебе других мужчин. Думаешь, он начал бы это делать после того, как женился на тебе? Я никогда не видела его с другой женщиной, если ты об этом беспокоишься.

Только меня беспокоило не это.

Хотя это было приятным подтверждением несмотря на то, что я сказала Сесили:

— Если бы.

На что она покачала головой и улыбнулась. Говорю вам, она будет очень гордиться мной, когда я покончу с этим уродом в эпическом реванше.

Хотя мне кажется, что после всего, что я натворила, я с этим не справлюсь.

Я скрещиваю руки, как будто это может скрыть мои затвердевшие соски, и решаю проигнорировать его комментарии.

— Сэм упоминала, что ты хочешь, чтобы я подготовилась к благотворительному мероприятию?

— Верно.

— И с чего ты взял, что я захочу принять в нем участие?

— Очень простой факт, что ты моя жена.

— И это волшебным образом превращает меня в куклу, с которой ты расхаживаешь по мероприятиям?

— Это превращает тебя в мой плюс один. Хватит драматизировать, — он возвращается к своему компьютеру, полностью отгораживаясь от меня.

Нет.

Натянув фальшивую улыбку, я вхожу в его просторный кабинет, который отражает загадочную личность своего владельца. Стены глубокого оттенка лесной зелени и темного, потертого коричневого. Кожаный диван большой и скучный, ему бы не помешали цвет и пушистые подушки. Гладкий стол из черного стекла отражает свет из окна и имеет цвет его души.

Я пробираюсь к книжным полкам напротив его стола, достаю скучную книгу о корпоративном управлении и бросаю ее на пол.

За ней следуют еще несколько, и их постигает та же трагическая участь, прежде чем я чувствую, что уже пора перейти к чему-то другому.

Затем я толкаю кофейный столик, чтобы он стоял не симметрично, а потом бросаю идеально расположенные подушки на ковер.

— Что ты делаешь? — резкость в его голосе испугала бы меня, если бы я не горела в топке мелочности.

— Драматизирую, чтобы, когда ты попросишь меня перестать драматизировать, это было связано с чем-то конкретным, — я поднимаю подставку для перьевой ручки, а затем держу ее в руке.

— Нет.

Я мило улыбаюсь, позволяя ее упасть на пол. Она разбивается, и черные чернила брызжут на ковер, подушки, полки и на меня.

Везде.

— У-у-упс, — искренне говорю я. Я и не думала, что в ней полно чернил.

Они запачкали мои ноги и пушистые тапочки. Сколько времени нужно, чтобы отмыть чернила с кожи?

Я думала, что Илай набросится на меня и перекусит мне шею в стиле диких животных. Сейчас самое время извиниться и сказать, что я всего лишь хотела поддразнить его склонность к ОКР, а не вырвать ее варварским способом.

— Иди сюда. Сейчас же, — он дважды стучит по столу, его глаза сужаются, а голос так жутко спокоен, что у меня по венам бегут мурашки.

— З-зачем? — я проклинаю себя за заикание.

— Не заставляй меня вставать и идти за тобой.

Мои ноги двигаются сами собой, а в животе поселяется томное чувство.

Я останавливаюсь у дальнего края стола, прислонившись к нему спиной для равновесия.

Его запах проникает в мои кости и опьяняет хуже любого алкоголя. Чтобы не смотреть на него, я притворяюсь скучающей, изучая свои ногти.

— Может просто не стоило держать в офисе полную чернильницу, если у тебя проблемы с ОКР?

— Заткнись, Ава.

— Я просто предлагаю полезную идею.

— Я сказал, — он угрожающе встает и прижимает руки по обе стороны от меня к поверхности стола, а затем медленно опускается так, что его лицо оказывается на одном уровне с моим. Я перестаю дышать, когда его губы касаются моего уха. — Закрой свой гребаный рот, пока я не засунул в него что-то, что гарантированно его займет.

Мое дыхание вырывается наружу в виде придушенного стона. Его губы обжигают мою кожу, но это не хуже вулкана, которым являются его слова, потому что почему, черт возьми, я вдруг почувствовала желание?

— Когда ты ведешь себя хорошо, миссис Кинг, на тебя