— Илай хорошо с тобой обращается?

Я встречаю ее взгляд в зеркале, пока наношу помаду.

— Пока что недостаточно хорошо, но мы это исправим.

— Это моя девочка. Дай мне знать, если тебе понадобятся советы.

— Откуда у тебя такие советы?

— Потому что я использовала их на твоем папе.

— Не может быть. Он обращается с тобой как с Богиней.

— Ну, это не всегда было так.

— Тебе пришлось его заставить?

— Не совсем, но, когда приходилось, я ставила его на место.

— Теперь я люблю тебя еще больше.

Она смеется, целует меня в щеку и говорит, что подождет снаружи.

Когда дверь закрывается с тихим стуком, я дергаюсь и роняю сумку со всем ее содержимым на кафельный пол.

С проклятием я опускаюсь на корточки и подбираю помаду. Флакон с духами открылся, брызнув в воздух успокаивающим цветочным ароматом. Когда я беру его в руки, в моей голове проносится статический разряд электричества, и передо мной возникает размытая картинка.

Сладкий, пьянящий аромат распустившихся цветов заполняет мои ноздри, смешиваясь с мускусным ароматом пота и желания. Грубые мозолистые руки обхватывают мою обнаженную талию, притягивая меня ближе к твердой и мощной груди. Наши тела прижимаются друг к другу, кожа к коже, разжигая между нами первобытный жар. Мои соски твердеют на фоне упругих мышц под ними, вызывая дрожь удовольствия.

Мои руки тянутся вверх, чтобы обхватить шею мужчины, чье лицо окутано темнотой, но его присутствие властное и манящее.

И тут я слышу свой голос, звучащий в тишине:

— Мы не должны этого делать. Мой муж убьет меня, если узнает.

Глава 19

Илай

— Если ты пригласил нас, чтобы смотреть на твое скучное, задумчивое лицо, предлагаю сделать что-то более полезное.

Я поднимаю взгляд от своего стакана с водой и смотрю на головную боль в виде Лэна, который широко ухмыляется.

— А вот и он. Я подумал, что мы на минуту потеряли тебя, кузен, что было бы не так уж и трагично, ведь я могу просто продолжить твое наследие.

— Лэн, хватит провоцировать людей ради забавы, — Брэн подтолкнул брата локтем.

Может, они и однояйцевые близнецы, но Лэна можно было заметить из космоса, как помеху в виде тикающей бомбы. Выражение лица Брэна более мягкое, в нем нет той злобы, которую его брат успел полностью впитать, когда они находились в утробе матери.

Поскольку я нахожусь в Штатах, где большинство членов моей семьи решили на время остановиться, я решил с ними встретиться.

И очень пожалел об этом решении.

Мы находимся в недавно открывшемся баре с безвкусными черно-красными обоями, которые контрастируют с тускло освещенной атмосферой. Вокруг висят винтажные постеры и старомодные пивные вывески, создавая ностальгическую, но в то же время раздражающую атмосферу. Мы расположились в кабинке в задней части заведения, ища убежища от оглушительной музыки, звучащей из колонок, и нескончаемого гула разговоров.

— Видел бы ты его в течение всей этой недели, — говорит мой брат рядом со мной, привлекая наше внимание к своему обычно молчаливому присутствию. — Он был в худшем настроении, чем кандидат в президенты, проигравший выборы.

— И ты решил выплеснуть эту энергию на нас, Крей-Крей? — Лэн притворно надулся. — Я разочарован.

— Это справедливо, что вы страдаете вместе со мной.

— Спасибо за поддержку, братишка, — я бросаю на него взгляд. — Я очень ценю это.

Он лишь пожимает плечами и снова обращает внимание на свой телефон, вероятно, переписываясь со своей невестой. Этот ублюдок настолько под каблуком, что не может прожить без нее и пары часов.

То же самое можно сказать и о Лэне, который сейчас не со своей девушкой только потому, что у нее какой-то спа-отдых с сестрой.

Брэн разговаривал со своим парнем по телефону вовремя, как предполагалось, его похода в уборную, улыбаясь и покачивая головой. Простите, он разговаривал со своим женихом, как любит напоминать всем этот сумасшедший язычник Николай. Честное слово, я не могу понять, почему самый воспитанный и, возможно, самый нормальный внук Кингов в отношениях с человеком, который является определением катастрофы.

Тем не менее они подозрительно хорошо смотрятся вместе, что подтверждается печатью одобрения дяди Леви.

Единственная причина, по которой Николай не находится здесь, наблюдая за Брэном, как гад, и хищно улыбаясь — это то, что он не смог уйти со встречи с Джереми и их мафиозной бандой.

— Ты должен был взять с собой Аву, — говорит Сесили с другой стороны стола, все еще сердясь на меня за то, что я пришел один.

— С чего ты взяла, что она захотела бы прийти? — я скрываю, что смысл этой поездки заключался в том, чтобы избавить себя от ее близости.

— Конечно, захотела бы, — возражает она. — Даже если бы это была просто встреча.

— Ну же, Сеси, — Лэн взболтал свой напиток. — Разве ты не видишь, что задумчивость Илая вызвана тем, что он страдает от расстояния?

— Ты будешь страдать от расстояния между твоей едой и беззубой челюстью, — спокойно говорю я.

— Боже, это что, угроза? Я думал, ты никому не угрожаешь, если только не в редких случаях? — он ухмыляется.

— Лэн, перестань, — говорит Брэн. — Ты ведешь себя неразумно.

— Не говоря уже о том, что ты обыкновенный ублюдок, — добавляю я.

— Я просто констатирую очевидное. Не моя вина, что все предпочитают зарывать голову в песок и продолжать жить своей веселой жизнью.

— Значит, ты — наш звоночек в реальность? — спросила Сесили, закатив глаза.

— Звоночек, сигнал тревоги, глоток свежего воздуха посреди удушающего лицемерия. Выбирайте сами. Во всяком случае, я незаменим.

— В аду и то возможно, — пробормотал я.

— Не волнуйся, дорогой кузен. Я буду честно сражаться с тобой за трон Сатаны, когда мы окажемся там.

Я встаю.

— Я ухожу.

Крей следует за мной, но я похлопываю его по плечу.

— Раз уж я побеспокоил Твое Высочество, ты будешь рад узнать, что я лечу обратно домой.

Он кивает.

— Притворись, что тебя это задело, придурок.

Он прочищает горло и принимает фальшиво-печальное выражение лица.

— Я буду скучать по тебе, но не буду скучать по твоему ужасно угрюмому присутствию. Обними маму и папу от моего имени.

Брат заключает меня в объятия, и я отвечаю ему тем же, прекрасно зная, что у него такая же аллергия на это дерьмо, как и у меня. А может, и больше.

Когда родители привели его в наш дом и представили как моего «нового» брата, я презирал идею делить пространство, личные вещи или родительскую преданность с кем-то еще.

Но потом