Я умоляла его, когда двое головорезов Форреста начали приближаться с обеих сторон. Было маловероятно, что я переманю брата на свою сторону, но то, что он говорил, было безумием. Я не убивала нашего отца. Он погиб в результате несчастного случая — пожара в доме. Все знали это. Как Орион мог подумать обо мне что-то подобное?

Один из ведьмаков попытался схватить меня, но я увернулась. На полном ходу я побежала к стене дома в поисках укрытия. Смех вырвался из группы за секунду до того, как жестокое заклинание ударило меня прямо в спину. Боль обожгла мою кожу. Моя голова с тошнотворным стуком ударилась о камень, и я со стоном растянулся на мокрой земле.

— Поднимите ее! — рявкнул Форрест.

Сильные руки сжали мои предплечья, и меня подняли на ноги. Небо разверзлось, за считанные секунды намочив мои волосы и облепив ими лицо. Это было оно. Я попалась на уловку Ориона, и моя жизнь закончится этой ночью.

Все эти годы борьбы за выживание, бегства и пряток казались пустой тратой времени. Если моя жизнь действительно закончится именно так, то какой в этом смысл? Последние несколько лет прошли как в тумане, пока я не наткнулась на одинокий особняк посреди проклятого леса и обитающих в нем призраков. Попасть в плен к боссам Синдиката «Пенумбра» было самым ярким событием в моей зрелой жизни. Насколько это было печально?

В памяти всплыли горячие золотистые глаза Лукаса. Его мускусный сосновый аромат заполнил мой нос. Мои вкусовые рецепторы расцвели от корично-ванильной сладости поцелуев Зейна. Даже до боли красивые мелодии пианино Кейда звучали у меня в ушах.

Почему я оставила их?

Ради Ориона. Найти ответы и в одиночку встретить свое будущее. Искать таких же, как я.

Ледяные глаза Форреста впились в мой пристальный взгляд. — Ты слишком сильно ударилась головой? Неважно.

Я плюнула ему в лицо, и он скривился. Мою слюну быстро смыли струи дождя.

Орион крикнул позади Форреста: — Тащите ее. Пошлите уже!

В голове прояснилось достаточно, чтобы сработал инстинкт самосохранения. — Нет! — Я закричала. Я пнула одного из державших меня головорезов и укусила другого за запястье. Металлический привкус крови покрыл мой язык. С проклятием парень стряхнул меня с себя.

Перед глазами у меня возник кулак Форреста. На моем лице вспыхнула агония. Затем наступила темнота.

Забвение.

БОНУСНАЯ СЦЕНА — КЕЙД

Мои пальцы скользили по клавишам пианино, выводя меланхоличный отрывок классической музыки. Я пытался раствориться в каждой ноте. Позволить каждому аккорду поглотить все мое внимание. Любое отвлечение от утомительного процесса заживления приветствовалось. Выздоравливание было сущей ерундой.

Я не играл эту мелодию много лет, но моя мышечная память никогда не позволяла полностью забыть ее. Музыка была, пожалуй, единственным хорошим воспоминанием моего детства. Каким-то образом я превратил неустанные тренировки и практические занятия в свое личное спасение. Я рано понял, что единственный способ предотвратить наказание, которое следует за каждой ошибкой, — это перестать совершать ошибки. Пианино стало моим миром — и я наслаждался им.

Я приостановился над клавишами. Мои способности фейри уловили эмоции обиды, ужаса и решимости, поднимающиеся по чердачной лестнице. Такая смесь чувств могла исходить только от одного человека. Лукас.

С внутренним стоном я повернулся на скамейке и стал ждать волка. Его каштановые волосы появилась из-за угла. Заметив меня, он остановился, скрестив руки на груди. От него исходил трепет. Он явно чего-то хотел, но я не был гребаным телепатом — по крайней мере, с другого конца комнаты. Ему пришлось бы сказать мне, зачем он искал меня.

Лукас провел рукой по затылку. — Я почти готов отправиться на поиски Эммы. Но я… — Он поморщился. — Мне нужно знать, веду ли я себя глупо, и она действительно завязала со мной, или есть ли еще какая-то надежда. Что она чувствует ко мне?

Ах, вот она, причина его визита.

Я уставился на своего избранного брата, делового партнера и друга. Этот человек, который жестоко дрался на ринге, но открыл свое сердце маленькой ведьме — гибриду — и обжегся. Я мог бы положить конец всей этой ерунде между ним и Эммой прямо сейчас. Если я солгу и скажу ему, что она ничего к нему не чувствует, бросит ли он ее?

Он разочарованно вздохнул. — Ну?

Я колебался, разрываясь на части. После боя с «Затмением» и «5-тым Кругом» я задавал себе много вопросов, хотя к одному, в частности, я продолжал возвращаться. Почему я спас Эмму?

Присоединиться к битве имело смысл. Эти придурки вторглись в мой дом, они убивали моих людей, и они умрут за свои действия. Но тот ведьмак «5-го Круга», который вожделел Эмму, несмотря на свою ненависть к ней, был рядом с ней на лестнице. Его магия была сильнее ее, и он победил ее. Он собирался взвалить ее на плечо и унести с собой — подальше от нас.

Я должен был позволить ему.

Вместо этого я избил ублюдка до полусмерти. Мерзкие, извращенные эмоции, которые захлестнули его, когда Эмма была в его власти, вывели меня из себя. С каждым хрустом его костей и искажением его лица я чувствовал, как его триумф сменяется ужасом. Его страх доставлял мне сильнейшее удовлетворение.

Когда я пришел в себя, Эмма пристально смотрела на меня. Но там, где я ожидал увидеть отвращение в ее глазах, я обнаружил… восхищение.

Эта самая неожиданная реакция с ее стороны заставила меня запнуться, потерять концентрацию, и я получил удар этим смертельным заклинанием. Я понял, что произошло, только когда агония пронзила каждый мой нерв. Я знал, что мне конец.

Тогда она, блядь, спасла мне жизнь. Почему? Мы не были друзьями. Мы даже не нравились друг другу. У нее снова был шанс сбежать. Но она осталась и сделала все, что могла, чтобы сохранить мне жизнь. Казалось, только по доброте душевной.

Я внутренне съежился. Люди никогда не проявляли доброту ради нее самой. Возможно, она считала, что у нее есть долг. Я спас ей жизнь, и в ответ она сделала то же самое для меня. Просто и благородно. И все же я ожидал, что она намекнет на это или воспользуется этим в своих интересах. Она не сделала ни того, ни другого.

Нет, вместо этого она ушла, как только смогла. Гибрид маленькой ведьмы был загадкой.

— Черт возьми, Кейд, просто скажи мне! — Лукас сжал руки, снова привлекая мое внимание к себе. — Я могу смириться с правдой. Даже если она