— Да ладно! — девушка всплеснула руками. — Удостоверение? Мол, ты в общаге живёшь? Слушай, его ж не отличить!

— Немного фотошопного волшебства и цветной принтер, — Каин пожал плечами, будто никогда не задумывался, что это срок.

— Даже печать как настоящая! — Лена сравнила его поддельное удостоверение со своим. — А почему третий этаж, там же…

— Вот именно, — перебил её Каин, забирая удостоверение. — Там первокурсники, вряд ли вахтёрши всех уже запомнили.

Она не могла скрыть восторга, да и не хотела. В те дни он поражал её каждый день. Раз по пять. Каин жил только для неё одной, и Лена щедро платила ему взаимностью. «Когда всё изменилось? — промелькнула грустная мысль. — Когда мы изменились?»

Она помнила, как через пару месяцев на этажах повесили камеры. Но это не помешало Каину ходить в общагу как к себе домой, причём буквально через парадную дверь. Парень просто стал накидывать капюшон. Лишь спустя годы, сосчитав в памяти схожие моменты, Лена поняла, что он уже тогда неосознанно пользовался своим даром.

— Я через минуту, — Каин послал ей воздушный поцелуй и заторопился дальше по коридору, в сторону уборной.

Лена, безотчётно улыбаясь, открыла дверь в комнату, где жила с подругами. Инка и Таня уехали домой на выходные, то есть на три дня. И на всё это время целых двенадцать квадратных метров в их с Каином полном распоряжении. Можно ли представить счастье иначе?

Лена щёлкнула чайник и поискала взглядом, куда бы поставить розу. За спиной скрипнула дверь.

— Знаешь, о чём я подумала? — она нежно погладила цветок. Улыбка по-прежнему играла на её губах, щёки тревожил лёгкий румянец, а в глазах таился лучик света, который можно заметить только у по-настоящему счастливых людей.

— О том, что пора бы уже меня выслушать, — девушке в спину ударил порыв обжигающего ветра. Она обернулась, точно зная, кого увидит.

— Ты! — выдохнула Лена. Девушка не могла пошевелиться, с нарастающим ужасом наблюдая, как чёрный человек приближается к ней.

Он перемещался рывками. Просто исчезал в одном месте и появлялся в другом. Свет вокруг него начал меркнуть, пока всю комнату не заполнила темнота, густая и текучая, словно ртуть. Лене стало тяжело дышать, она не могла даже сглотнуть подступивший к горлу комок страха.

Чёрный человек смотрел на неё глазами, в которых бурлил подземный огонь. Его рот раскрылся, выпуская на волю трепещущий язык. Кажется, он продолжал говорить, но Лена запретила себе слушать. В этой грёзе она не владела своим телом, но разум остался при ней. «Подожди-ка, ведь это значит…» — девушка не стала додумывать мысль, приняв решение на уровне инстинкта.

Монстр уже навис над ней, от него пахло гнилой водой. Кожу девушки защипало, как от кислоты. Она могла отвести взгляд, но не сделала этого.

— Ненавижу тебя, проклятый урод, — процедила Лена, освобождая собственную тьму, которая развернулась в груди алым цветком первозданной ярости. — Ненавижу вас всех!

Чёрный человек замер, а потом улыбнулся шире, и шире, и шире. У Лены перехватило дыхание от вида тройного ряда заточенных зубов, неестественно длинных, местами обломанных. Он схватил её за плечи и едва не коснулся лица своим языком.

— В эту игру можно играть вдвоём, — прошипела Лена. Она продолжала распалять себя, но в какой-то момент поняла, что дошла до предела. Ей чего-то не хватало. Навыка, опыта или попросту силы. Девушка остановила врага, но не могла изгнать его из видения.

Она отвела взгляд от чёрного человека и вгляделась в окружающую темноту. Каин раз за разом повторял ей, что выход есть всегда. Просто нужно его увидеть.

Вот только Лена почти ничего не видела во мраке, заполнившем её общажную комнату из далёких воспоминаний. Она едва различала смутные абрисы знакомых предметов. Двухъярусная кровать, рядом тумбочка, шкаф, настенная полка… Взгляд метнулся вниз, вверх и снова вниз. От бессилия она стиснула руки и почувствовала боль, уколовшись о тонкий шип на стебле розы.

Роза!

Лена по-прежнему держала подаренный Каином цветок. «Тогда он ещё не знал, что я люблю ромашки», — подумала она. Вслед за этой мыслью родилась следующая, которая заставила девушку хищно улыбнуться. Она подняла смеющиеся глаза на чёрного человека. Тот не понял её реакцию и склонил голову набок, будто прислушивался к чему-то.

— Что ты на это скажешь, сука! — Лена глазами указала вниз. Когда чёрный человек опустил взгляд, в её руках он увидел вовсе не розу. Ромашку. Большую ромашку, сияющую ослепительным светом. Её безупречно белые лепестки марали пульсирующие алые разводы.

Монстр запоздало понял, из чего она сотворила этот колдовской цветок. Лена сделала шаг назад, коротко замахнулась и бросила в него ромашку, будто копьё. Размытая молния ударила чёрного человека в лицо и, хотя девушка продолжала блокировать звук в видении, рёв чудовища преодолел её защиту.

Человек отшатнулся, обхватив голову руками. Он упал на колени и начал биться в конвульсиях, пока вокруг него темнота наполнялась красными трещинами. Лена уже видела это в другом видении, поэтому знала, что будет дальше. Она смотрела на поверженного врага с нескрываемой насмешкой, а его взгляд выражал одно лишь… сожаление? В прошлый раз было так же. Но тогда девушка не обратила на это внимания.

Лена хотела приблизиться к нему, но чёрный человек уже исчез, и её вновь поглотила темнота. Через мгновение девушка открыла глаза. Чтобы она не ожидала увидеть, реальность оказалась другой. Пугающе другой.

* * *

— Я вырежу твоё сердце! — ревел Каин. — И это не метафора!

С его лица струилась кровь. Она капала на антимага, который стоял перед мистиком на коленях. У горла Николая Каин держал нож — острие клинка уже проткнуло кожу и готово было погрузиться глубже, через трахею до самых позвонков.

— Твою мать, да откуда я мог… — прохрипел Николай, едва шевеля разбитыми губами.

— … откуда ты мог знать, что столько лет работал рука об руку с двумя выродками? — Каин зарычал. — Которые готовили самый масштабный ритуал за последние полвека?

— Мы с авгуром вычисляли их полгода, — антимаг не отрывал глаз от нависшего над ним Каина. — Ты ведь сразу понял, что с нами не всё чисто? И подумал на меня, верно?

Мистик коротко кивнул.

— На то и расчёт, — Ник хотел сплюнуть, но Каинов нож всё ещё холодил его горло. — Мы сыграли