Дождь бьет в окно.

Я слышу какой-то щелчок.

Это ветка дерева поддается ветру.

Наконец, он заговорил. Его голос чуть громче бушующей снаружи бури.

– Да.

Ответ не должен быть для меня сюрпризом. Я думаю об открытке, об этом виде озера Грин с высоты птичьего полета, о четырех словах, неуверенно написанных под тремя именами.

«Я думаю, они здесь».

Тем не менее, я поражена, мелкая дрожь пробивает меня от шока. Я вдыхаю. Хрипящий полувздох, вызванный подтверждением того, что Меган Кин, Тони Бернетт и Сью Эллен Страйкер все это время находились на дне озера. Более двух лет, в случае с Меган. Ужасный способ быть похороненной.

Только они не были похоронены здесь.

Они были сброшены.

Утилизированы, как куски мусора.

От одной мысли об этом мне становится так грустно, что я тут же делаю еще один глоток бурбона. Когда я глотаю, алкоголь скорее обжигает, чем успокаивает.

– Ты помнишь, где?

– Да.

Он снова поворачивает голову в мою сторону. Когда мы встречаемся глазами, мне интересно, что он видит в моих. Надеюсь, это то, что я пытаюсь показать ему, а не моя эмоциональная реальность. Стальная сдержанность вместо страха, решимость вместо непостижимой печали по трем женщинам, которых я никогда не встречала. Я подозреваю, однако, что он может видеть меня насквозь. Он ведь знает, что я актриса.

– Тогда скажи мне, – говорю я. – Скажи мне, где их найти.

Он прищуривается с любопытством.

– Зачем тебе?

Потому что тогда правда будет известна. Не только то, что он убил Меган, Тони и Сью Эллен, но и то, что с ними случилось, где они были, когда умерли, и где теперь покоятся. Тогда их семьи и друзья, которые слишком долго не получали ответов, смогут скорбеть и – надеюсь, в конце концов – обрести покой.

Я не говорю ему об этом, потому что не думаю, что его все это волнует. Во всяком случае, не хочу, чтобы он замолчал. Мне нужно от него вытянуть всю правду.

– Ты хочешь найти их? – говорит он. – Или выяснить, что случилось с Кэтрин?

– И то, и другое.

– А что если я скажу тебе, выбирай что-нибудь одно?

Я провожу рукой по матрацу, пока не касаюсь рукоятки ножа.

– Я думаю, ты не в том положении, чтобы ставить мне условия, не так ли?

Он закатывает глаза и вздыхает, словно ему наскучила мысль, что я действительно использую нож.

– Посмотри, как ты ведешь себя, – говорит он. – Должен признать, даже эта слабая попытка угрожать мне стала неожиданностью. Возможно, я немного недооценил тебя.

Я обхватываю пальцами нож.

– Намного больше, чем немного.

– Есть только одна проблема, – говорит он. – Одно незаконченное дело, которое ты не предусмотрела.

По всей вероятности, он прав. Я много о чем не подумала. Ничего из этого и не планировалось. Сейчас я работаю без сценария, яростно импровизирую и надеюсь, что не облажаюсь.

– Я никуда не поеду, – он дергается, но понимает, что туго привязан веревками к кровати. – И ты явно остаешься. Что вызывает у меня любопытство по поводу одной вещи.

– Какой?

– Что ты собираешься делать с Томом Ройсом? ДО

Телефон продолжает звонить безостановочно. Бун не утруждает себя ответом. Он знает, кто звонит.

Я.

Я звоню тому человек, который звонил Кэтрин Ройс.

– Я могу объяснить, – говорит он, в то же время звонок переводит меня на голосовую почту, и до моих ушей доносятся две версии голоса Буна. Один звучит из трубки, другой – из кухни.

«Здравствуйте, я не могу ответить на ваш звонок. Пожалуйста…»

– …послушай меня, Кейси. Я знаю что…

«…ваше имя и номер, и я…»

– …думаешь, и я могу заверить…

Я ошеломлена, пытаясь переварить информацию, когда Бун встает с кухонной стойки и делает шаг ко мне.

– Не надо, – предупреждаю я.

Бун поднимает руки ладонями вверх в жесте невинности.

– Пожалуйста, просто выслушай меня.

– Зачем ты ей звонил?

– Потому что я волновался, – говорит Бун. – Я звонил ей накануне, но не получил никакого ответа. И когда я увидел, как ты пробираешься в дом, я позвонил в последний раз, надеясь, что мы были неправы в наших умозаключениях.

– Откуда у тебя вообще есть ее номер? Ты сказал мне, что едва знал ее. Что вы встречались всего один или два раза. Ты сказал то же самое Вилме.

Бун снова садится за стойку с самодовольным выражением лица.

– Ты не имеешь права судить меня. Тем более, ты сама едва знала Кэтрин.

Я не могу спорить с этим. Кэтрин исчезла буквально сразу после того, как мы познакомились.

– По крайней мере, я не лгала, – говорю я.

– Ты права. Я соврал. Я признаю это. Я знал Кэтрин. Мы были друзьями.

– Тогда почему ты этого не сказал? Зачем мне лгать? И Вилме?

– Потому что это было сложно, – говорит Бун.

– Что сложно?

Я вспоминаю тот день, когда увидела Кэтрин в воде. В тот момент была одна вещь, которая должна была обеспокоить меня тогда, но я забылась, потому что навалилась куча всего остального.

Почему я не видела ее раньше?

Я была там каждый день, сидела на крыльце, лицом к ее дому и пристани. Несмотря на то, что это было далеко, и я еще не вытащила из гардеробной бинокль, я бы все равно заметила, что кто-то на другой стороне озера выходит наружу, прогуливаясь по пристани, и ныряет, и плавает.

Но я ничего этого не видела. Пока Кэтрин не оказалась посреди озера.

Это означало, что она плыла не со своей стороны озера, а с моей. Точнее от дома Митчеллов, где озеро несколько загибается, частично скрывая берег.

– Она была с тобой, не так ли? – говорю я. – В тот день, когда она чуть не утонула?