Савельев даже восхитился – «Сука какая! Влет усек, что за теми камнями его с того берега не взять! А ближе подойти, чтобы гранатами закидать – мы не дадим!».

Из-под деревьев выскочил второй боец. Припадая на правую ногу, тоже добежал до речки и залег среди камней, включился в перестрелку. А вот третий… Третий добежать не успел, упал в нескольких метрах от деревьев.

Ду-ду-дух… ду-ду-дух… - грохотал пулеметом «Большой».

- «Второй»! – крикнул Савельеву «Сава», подбежав пригнувшись поближе, - «Вертушки» будут плюс двадцать-тридцать!

«Где-то на облете неподалеку были! Это хорошо! Но вот и эти двадцать-тридцать минут – попробуй тут посиди!».

А перестрелка все ширилась и нарастала по силе.

«Да хер там – двадцать-двадцать пять! Судя по плотности огня – пятьдесят, а может и больше!».

Савельев был сосредоточен. В численности противника он, похоже, попал пальцем в небо! И позиция такая, мать твою! На этом «пупе», пусть и с камнями и кое-какими жидкими кустиками им долго не протянуть! Прижмут и обойдут слева! Хоть речка «абреков» притормозит! Справа пока их держит «Мещера» и второй боец.

«Блядь!».

Бросив взгляд, старлей увидел, что второй боец лежит в камнях, уткнувшись лицом в землю. Сзади, от замыкания, тоже били очередями.

«Похоже им сверху лучше видно! Но сейчас «духи» начнут подствольниками обкладывать!».

Угадал! Сначала хлопнула одна граната подствольника – позади, на дороге. А потом – хлоп! Хлоп! Хлоп! И все ближе, бляди, кладут!

- Снайпер на одиннадцать! – подал голос Костя, крикнув откуда-то слева.

Савельев перекатился чуть дальше вправо, выглянул из-за камня.

«Где ты, блядина? Где ты можешь быть? Ага…».

Кто-то из бойцов дал указание трассером. Савельев рывком стянул со спины тубус «мухи», раздвинул, вытащил чеку. Еще раз выглянул…

«Ага! Понятно! Вот где-то тут эта сука сидит!».

Приподнявшись на секунду, поймал в рамку прицела кусты, где мог «затихариться» «чех».

- Выстрел! – скорее для себя и по привычке скомандовал.

Но вот лечь – не успел! Сзади опять захлопали гранаты подствольника и бедра, и голень обожгло.

«Суки! Какие умелые, блядь, попались!».

Старлей кинул взгляд назад, на ноги.

Никаких алых струй, и это – хорошо. Значит посекло несильно. Перевязаться бы, да где тут!

Услышал, как «Большой» рявкнул:

- «Сава» - двести! Рация – в хлам!

«Блядь, блядь, блядь!!! Нет у нас радиста и рации! Выходит – не достал я этого снайперюгу!».

Плехов - как железом по стеклу - услышал скрежет зубов Савельева.

«Где же «вертушки»?» — это уже была собственная мысль Плехова. Он был никакой ни солдат, в подобном никогда не участвовал, и сейчас с оцепенением смотрел, как гибнет разведгруппа. С оцепенением, но и с непонятным прежде чувством – мужики не сдаются, делают свою работу стиснув зубы.

Похоже, кровопотеря все-таки давала о себе знать – было заметно, как медленнее двигается Савельев, да и мысли его потеряли прежнюю четкость. Старлей стрелял короткими очередями, менял магазины. Дополз до «Большого», который лежал, привалившись к пулемету и стащил того пониже, за бровку холма. Потом «группник» дополз до радиста, и вытащил из «лифчика» запасные магазины.

Уже смутно Савельев слышал стрекот винтов, видел, как кто-то из бойцов хлопнул красную ракету в сторону «бармалеев». Загрохотало совсем рядом. И это – радовало его. А потом свет погас…

- Я тут опять запрос организовал, да сам покопался в сводках старых, - продолжал разговор Карпов, - Так вот… Никакого старшего лейтенанта Савельева в штате Псковской дивизии никогда не было. И «пэвэдэ» сводного полка дивизии располагалось в девяносто шестом году совершенно в другом месте. Нашел старшего лейтенанта Савина. Но тот был в составе Майкопской бригады, и погиб в январе девяносто пятого у железнодорожного вокзала в Грозном. Вот… Рязанское училище заканчивали несколько Савельевых, но – года не подходят, да и все остальное.

Карпов положил на стол папку:

- Сам потом почитаешь. Так что… Это не наша реальность, Евгений. Если это тебя немного успокоит. Я могу тебя понять. Пережить такое… Но, еще раз – либо это не наша реальность, либо это… твое воображение сыграло дурную шутку.

Плехов молчал. После пробуждения он вообще больше молчал. Если речь не шла о работе с оператором. Там не помолчишь – Алла выспрашивала все подробности, фиксируя все на видеокамеру и диктофон. Но, похоже, и ее не оставило равнодушной услышанное – Плехов видел и чувствовал, что отношение к нему женщины в чем-то изменилось.

- Я вот думаю… В первый раз я делал все сам. Ну как сам… Ту же гранату подготовил к броску – не сам. Я вообще не знал, как она взводится. Мышечная память похоже. Но двигался-то я сам! А здесь я был как сторонний зритель.

- Да, согласен, непонятно. Алла сказала, что по показаниям оборудования, и твоим словам – боль от ранения ты чувствовал? – спросил Карпов.

- Чувствовал. Хотя не уверен, что настолько остро и сильно, как чувствовал ее Савельев. Вообще… все как-то странно. Не ожидал я такого…

- М-да. Два первых опыта и заканчивается все предельно плохо, - кивнул Карпов, - Даже не знаю, что сказать.