выбора снизило зависимость экономически слабых автократий от финансовой поддержки тех стран, которые вероятнее всего выдвинут в нагрузку к деньгам некие политические условия. В свою очередь, это сократило возможности таких стран, как Великобритания и США, заниматься продвижением демократии.

Вдобавок Китай – лишь один из ряда стран, роль которых в судьбах фальшивых демократий только вырастет. Хотя ситуация с другими членами группы БРИК – Бразилией, Россией и Индией – не идентична, но все три государства выстроили противоречивую политику в плане продвижения демократии. Официально российский курс мало отличается от китайского и основан на отрицании западного империализма. А неофициально Россия продвигает «новый тип авторитаризма как внутри страны, так и за рубежом, используя еще более сложные тактики, чем СССР»[618].

В случае с Россией такая деятельность не всегда мотивировалась экономическими инвестициями и, как правило, имеет больше отношения к стремлению побороться с американским доминированием и удерживать свое влияние, особенно в посткоммунистической Европе. К сожалению, Россия в этом плане не единственная. Такие разные страны, как Иран, Катар и Саудовская Аравия, тоже подвергаются критике за то, что экспортируют антидемократическую модель управления и политические принципы.

Бразилия и Индия, напротив – демократии достаточно активные: пусть и работают с перебоями, они не пытаются продвигать авторитаризм за рубежом. Несмотря на это, однако, обе страны открыто отрицают идею политических условий в довесок к помощи и торговым соглашениям. Вместо этого они следуют примеру Китая – выражают солидарность со странами, которые пострадали от западного колониализма и экономической эксплуатации, говоря на языке партнерства, а не патернализма. В сухом остатке рост экономического и политического влияния этих государств расширил альтернативы, доступные недемократическим правительствам. В свою очередь, последние начинают все увереннее сталкивать своих благотворителей между собой, чтобы добиться для себя желаемых условий.

Совокупный эффект этих перемен весьма велик. В Венесуэле, например, диктаторский режим Николаса Мадуро (глава 5) вызвал много международной критики из-за вопиющих нарушений демократических принципов. Однако его главные экономические партнеры – Китай и Россия – ощутимо помогли Мадуро[619]. Поддержали его не только финансово. Они приложили усилия к тому, чтобы блокировать международные вмешательства, такие как санкции против венесуэльского правительства[620]. Эван Эллис, старший юрист Центра стратегических и международных исследований, выступая в Подкомитете по Западному полушарию при Комитете по иностранным делам США во время слушаний по политическому кризису в Венесуэле, заявил: «И Россия, и Китай в стремлении достичь своих коммерческих и стратегических интересов в Венесуэле предоставляют денежные средства, товары, услуги и политическую поддержку, которая косвенно позволяет популистскому режиму игнорировать и, в конце концов, разрушать механизмы демократической подотчетности»[621].

Тем не менее было бы ошибочно полагать, что международные усилия по продвижению демократии оказались напрасными, потому что на мировой арене усилилась группа менее альтруистичных государств, разрушивших плоды работы Запада. Как мы видели в главе 6, самые важные угрозы демократическому развитию часто исходят из гораздо более близких источников. Начать с того, что западная поддержка демократии никогда не отличалась последовательностью и системностью. Франция была замешана в геноциде в Руанде. США поддерживали различные автократии вроде Уганды, Узбекистана и Таиланда, которые выразили готовность участвовать в борьбе с терроризмом. Западные правительства методично жертвовали и продолжают жертвовать демократией ради своих ключевых интересов и вопросов безопасности.

Мало того, катастрофические последствия западного вмешательства в Ираке, Афганистане и Ливии вместе со всплесками насилия из-за «арабской весны» разубедили некоторые западные правительства в необходимости продолжать серьезное давление на недемократические режимы. Амбициозные автократы заметили это смещение парадигмы. Неудивительно, что качество мировой демократии упало именно в тот период, когда произошли эти глобальные перемены.

Складывается непростая картина, но в ближайшие годы она еще больше усложнится. Как мы описали в главе 6, Дональд Трамп поклялся ставить «Америку прежде всего» – это смена внешнеполитического курса, которая рассматривает международные отношения США исключительно в прагматическом ключе. Далее администрация Трампа предложила сильно урезать международную помощь и закрыть американские программы поддержки демократии. В рамках этой трансформации Госдепартамент перестал говорить об «общих демократических целях» и нацелен убрать продвижение демократии из официального описания своей миссии[622]. Судьба этих программ, вероятно, будет решена Конгрессом, который больше склонен поддерживать вложения в демократию, однако резкий поворот в Белом доме, вероятно, окажет большой негативный эффект на западную поддержку прав человека и высококачественных выборов.

Потенциальные последствия трамповского курса «Америка прежде всего» отлично понятны фальшивым демократам всего мира. В большинстве стран, где мы проводили полевые исследования, элиты в высших эшелонах власти обращают пристальное внимание на то, что происходит в западных столицах, особенно в Вашингтоне. Они оценивают, насколько увеличивается их безнаказанность. Если американский президент или Госдепартамент дают понять, что фальсификации на выборах повлекут репрессивные меры, рычаг сдерживания увеличивается. Но за первые несколько месяцев своего президентства в 2017 году Дональд Трамп четко обозначил, что как минимум будет терпим к авторитарному поведению. Во многих случаях он прямо хвалит его.

Это не просто слова – подобные сигналы усложняют борьбу с фальсификациями. В конце концов, если наблюдатели критикуют голосование, а президент США все равно звонит переизбранному победителю, ценность наблюдения оказывается под большим вопросом. Институт международного наблюдения частично опирается в своих полномочиях на представление о том, что иностранные правительства беспокоятся об уровне выборов и готовы действовать в ответ на свидетельства нарушений. Но все чаще происходит по-другому. А значит, растет риск, что будущие выявления фальсификаций станут представлять для авторитарных режимов еще меньшую угрозу, чем в прошлом.

Дональд Трамп – не единственный, кто отказался поддерживать демократические ценности. Хотя многие европейские страны твердо настроены продвигать демократию, есть и те, кто подумывает о сворачивании демократических и правозащитных программ за границей. Часть лидеров стран в Евросоюзе под влиянием внутренних кризисов и раздоров начали высказываться в следующем ключе: сначала нужно навести порядок дома, а потом уже беспокоиться о зарубежных процессах[623]. Подобные заявления отражают нехватку ресурсов и персонала в сфере внешней политики европейских стран, которые на данный момент поглощены переговорами вокруг выхода Великобритании из состава ЕС.

Европейские лидеры также имеют дело с подъемом популистских партий внутри своих стран, и эти партии высказываются за сворачивание демократических институтов в самой Европе – яркими примерами являются Венгрия и Польша. Параллельно с этим Трамп проводит свой курс, согласно которому экономическая выгода важнее социальных ценностей, и это придает уверенности европейским главам государств, которые хотят следовать тем же путем.

Царствуя в фальсификациях

Учитывая весь международный климат, будет непросто бороться с маскарадом, который устраивают авторитарные режимы, старающиеся незаконно сойти за демократические. Долгожительство многих фальшивых демократий демонстрирует, что проблема фальсификаций не рассосется сама по себе. Встает вопрос: как же сторонникам демократии защищать от