Шрифт:
Закладка:
110
Об этом укрепленном городе рассказывается в работе Шарля Диля «Отчет о двух археологических миссиях в Северную Африку (Апрель—июнь 1892 и март—май 1893 гг.)», Париж, 1894 («Rapport sur deux missions archologiques dans l’Afrique du Nord (Avril-juin 1892 et mars-mai 1893)», Paris, 1894), которую в данный момент исследует автор перевода. Он звался также Ларес и Лорбей, занимал важную стратегическую позицию между Карфагеном и Тебестом. После гибели Соломона именно его стены остановили победное продвижение восставших. Цитадель Лариба имеет следующие размерения – 230 на 200 м. Французская экспедиция подтвердила, что это была не просто крепость, но населенный город; были обнаружены остатки цистерн, гражданских зданий, большой базилики. Цитадель была трапециевидной, с четырьмя цилиндрическими башнями по углам; 8 или 9 меньших прямоугольных башен служили для защиты куртин. В кладке обнаружено немало более старых материалов, взятых из руин какого-то античного города. От лесов, окружавших Лариб при Иоанне Троглите, не осталось и следа – как пишет Диль, нет ни единого деревца в десятикилометровой окружности.
111
Т.е. Карфагена.
112
Здесь надо ненадолго остановиться. В самом начале, в примечаниях к предисловию Кориппа, уже было отмечено, что Корипп мог обнародовать свое сочинение как в Константинополе, так и в Карфагене, причем посвятив его Иоанну и его сыну Петру. Читатель наверняка заметил, насколько византийский поэт льстив по отношению как к главному герою, так теперь и к его сыну. Вот эта фраза очень явно свидетельствует, что Корипп якобы намеревался прочесть свой панегирик прямо в лица этих персонажей (а скорее всего, так и сделал). К.Н. и Н.Н. Болговы пишут в статье «Византийская Африка: исторический фон “Иоанниды” Кориппа»: «В своем предисловии поэт сообщает читателю, что он написал свое эпическое произведение для того, чтобы получить благосклонность римских правителей в Африке, по-видимому – Иоанна и его сотрудников… Поэт в таком положении может считаться с исторической точностью менее, чем с более важным для него получением покровительства. В связи с этим, вероятно, справедливо сделать вывод: что африканское происхождение Кориппа делало его компетентным в событиях, о которых он рассказывал, и, следовательно, может дать нам много информации и деталей. Факты, которые у него нет причин искажать, географические и этнографические сведения, вероятно, представлены достаточно точно. Вопросы, которые касаются его покровителей и их личных и имперских интересов, однако, часто приходится подвергать тщательной проверке». Кстати, те же авторы отмечают касательно роли Петра в описываемых сейчас Кориппом событиях: «Эти, казалось бы, зрелые действия сына героя предполагают, что он был значительно старше, чем был в то время, когда экспедиция прибыла в Африку, и что, следовательно, эта кампания имела место на несколько лет позднее». С этим, пожалуй, трудно не согласиться, если только не предположить, что Корипп просто отчаянно «накадил», явив читателю (и слушателям, в числе коих предполагаются все те же отец с сыном) «не мальчика, но мужа». Не проще ли наше предположение, заставляющее отказаться от «натяжек» в хронологии, и без того запутанной?..
113
Судя по источникам – в первую очередь, «Стратегикону» Маврикия, в византийском войске знаменитые римские «легионные» орлы существовали еще в VI—VII вв. Маврикий пишет о воинах-орнитоборах (орнитоворах) – если дословно, «птиценосцах» («И ему не следует вступать в схватку с врагами, равно как и орнитоборам, поскольку они безоружны»). Такая форма термина принята в науке, хотя с точки зрения греческого языка более верно было бы писать «орнитофоры» – ορνιθοφόροι. Правда, некоторые переводят термин Маврикия как «несущие урны», однако сторонников этой версии намного меньше.
114
Надо полагать, с византийской точки зрения.
115
О второй опасности Корипп умалчивает, но это, разумеется, Иоанн со своим войском.
116
Наверняка памятный читателю по длинной речи из III—IV песней «Иоанниды».
117
Скорее всего, последний вандальский вождь Гелимер, чей незаконный захват власти спровоцировал Византию на интервенцию.
118
А судя по имени, Varinnus, это мог бы быть и византийский дезертир из бывших войск Стотзы; правда, Корипп далее описывает его как туземца-насамона, поэтому это только лишь предположение.
119
Надо полагать, здесь Корипп делает отсылку к известному мифу об Эоле – боге или полубоге, царе ветров, который держал их заточенными в пещерах или завязанными в мехе и выпускал тот или иной по мере надобности или хотения, – у Гомера в «Одиссее» царь Итаки рассказывает о даре Эола: «Дал он мне сшитый из кожи быка девятигодового // Мех с заключенными в нем буреносными ветрами; был он // Их господином, по воле Крониона Дия, и всех их // Мог возбуждать иль обуздывать, как приходило желанье. // Мех на просторном моем корабле он серебряной нитью // Туго стянул, чтоб ни малого быть не могло дуновенья // Ветров; Зефиру лишь дал повеленье дыханьем попутным // Нас в кораблях по водам провожать»); еще точнее к словам Кориппа Вергилий в «Энеиде»: «Там, на Эолии, царь Эол в пещере обширной // Шумные ветры замкнул и друг другу враждебные вихри, – // Властью смирив их своей, обуздав тюрьмой и цепями. // Ропщут гневно они, и горы рокотом грозным // Им отвечают вокруг. Сидит на вершине скалистой // Сам скиптродержец Эол и гнев их душ укрощает, – // Или
