Шрифт:
Закладка:
– Посмотрим, – усмехнулась ведьма.
Она не стала признаваться, что девка была не первой. Приходили и другие, стучали в ворота. Одни просились сами, другие растерянно хлопали ресницами, как эта, третьи пятились и нарочно ворожили на убывающую луну, тем самым приводя к себе Смерть. Всех сгубило колдовское ремесло на полпути, но Василика о том даже не догадывалась.
«Жаль будет эту, – подумала про себя Ягиня. – Красивая. Таких ладных еще не бывало. Впрочем, посмотрим, может, она и выдержит».
II. Волчья тропка
Духи Нави вовсю наслаждались летом. Ягодный сок стекал по тонким маскам, черничные капли заливались в отверстие на месте рта. Хищные глаза в прорезях горели жутким блеском. Они манили, звали Василику за собой.
–Потанцуй с нами, дивная молодица, – нашептывали нечистые. – Всего один танец, милая. Забудь о бедах и пляши!
Служители Нави причудливо двигались у костра, напевали что-то дикое. Кто-то отбивал рваный ритм, непонятно с какой стороны долетали звуки свирели. Отчего-то Василике казалось, что за чудными масками прятались не лица чудовищ. Духи виделись ей ослепляюще красивыми – настолько, что их зову невозможно было сопротивляться.
Пламя костра разгоралось все сильнее, хотя никто не подкидывал туда дров. Тени в масках то сливались в хороводе, то расцеплялись, то разделялись на пары и кружили друг друга, перепрыгивая через пляшущие огоньки. Кто-то и вовсе отбился, спрятавшись в кусты. Нет, они не миловались, только жадно ели сладкие ягоды, срывая их с веток зубами и с удовольствием глотая сок. Но ни эта дикая пляска, ни ягодный сок не могли унять их голода – насыщение давала лишь кровь, человеческая кровь. Василика чувствовала кожей их жажду. Давно в Лес на Грани не забредали случайные путники, давно не было свежей живой воды, давно огонь человеческих душ не трепетал в их лапах.
Будь их воля, они бы подскочили к Василике, закружили вокруг нее, вбирая в себя давно позабытое тепло, но заговоренные ворота не пускали духов Нави. Костяная Ягиня еще на рассвете лет позаботилась об этом, создав заклятие такой крепости, которое не по силам служителям Нави. Даже Леший и тот вынужден был считаться с ведьмой. Василика принадлежала лишь ей и никому другому.
Ученице предстояло впитать силу своей учительницы и стать новой хранительницей волшебного Леса, позволить старой Ягине уйти в тишине и покое. Теперь Василику терзал страх. Она смотрела на духов Нави и не представляла, как у нее хватит воли приказывать им. Говорить с ними жестко и требовательно, слыша в ответ насмешки? Духи поглядывали на Василику с интересом, голодом, пренебрежением и ненавистью. Они хотели и ненавидели ее, желали жаркой плоти и души.
– Не пялься на них, – проворчал Домовой. – Каждое лето резвятся, дым коромыслом стоит.
– Зачем служить тем, кто желает крови? – Василика нахмурилась.
Если раньше Лес казался ей убежищем, то теперь все было наоборот. Она видела его истинное лицо, и оно ей не очень нравилось.
– Мы не служим Нави, – покачал головой дух. – Мы охраняем Грань. Не поняла еще?
Костяная Ягиня за завтраком говорила что-то про Грань между мирами. Василика попыталась припомнить. Да, ведьма рассказывала ей о главном – великой границе. Деревянная изба стояла на пересечении Нави и Яви. Правь не касалась этого мира – туда уходили лучшие из людей. Навь же принимала худших и несчастных – тем, кому не повезло оказаться в глухом Лесу или чем-то обидеть одного из духов. В Нави всегда царили голод и смерть, оттого ее служители были бледны и жаждали напиться горячей крови и огня, того самого, который исходил от каждой человеческой души.
Иной раз кто-то пытался нарушить заведенный порядок. Люди норовили обмануть духов, те – передурить «пылающих». Находились такие, кто нарушал равновесие и пытался расшатать Грань, отчего в Лесу происходили необъяснимые вещи: посреди поляны мог выскочить обозленный дух, громко выругаться и исчезнуть, иногда появлялись люди, желавшие встретиться с Лешим и продаться ему. Но глупцы врали. Костяная Ягиня повидала немало хлопцев и девок, пытавшихся провести лесного хозяина и подсунуть ему вместо крови земляничный сок. От этого хозяин приходил в ярость. Он мог сделать людей своими слугами, превратив их в лесавок и лешачат, а мог и скормить их духам Нави. Бывало разное: то одно, то другое.
И все же как красиво плясали духи! Василика взглянула на статного юношу в маске лошади. Дух подмигнул ей, отпил вина из серебряного кубка и поманил к себе. В сердце затрепетала маленькая искорка. Ноги сами понесли Василику к воротам. Сгинет – и пусть, зато вкусит неведомого счастья и побудет в любви и радости хоть миг.
– Э, а ну стой! – крикнул Домовой и схватил девку за подол. – Топай в избу, а то сгинешь!
За спиной возникла сама хозяйка. Она взглянула на духа и тихо прошептала:
– Не вмешивайся.
Домовой отпустил Василику и пополз внутрь избы, не посмев ослушаться. Девку испытывали. Не может слабовольный человек познать ведьмовскую силу, иначе последняя возьмет над ним верх и прорежутся в ребрах огненные корни. Сгубит неугасимый огонь душу, и поминай как звали. Лишь сильный волей совладает с колдовством и заставит его шипеть на кончиках пальцев.
А духи отплясывали и звонко хохотали. Пахло вином, травами, цветами и ягодным соком. Василике до жути захотелось зарыться носом в вывернутый овчинный тулуп, ощутить молодецкий запах и крепко-накрепко обнять навьего слугу. Сроду она не встречала такого красивого: все в нем было до того правильным, нежным и тонким, что Василика аж покраснела. В самом деле, чего ей стоит выйти за ворота и прикоснуться к этим длинным пальцам и румяной щеке? Заправить непослушную прядь ему за ухо, а после пригубить вина из того же кубка… О, она поймала себя на том, что уже отпирает ворота. Руки делали все сами, словно зачарованные.
Сердце Василики трепетало от предвкушения. Она представляла, как будет перепрыгивать через пламя, как острые огненные языки обожгут пятки, как польется в рот сок спелых ягод и она останется в Нави.
В Нави?
– Потанцуй, милая!
– Танцуй!
– Попляш-ши!
– Подари нам себя!
– Отдай! Отдай! Отдай!
Разорвалось багряное ожерелье. Крупные бусины раскатились по земле. Василика посмотрела на них одурманенным взглядом и принялась запирать почти открытые ворота. Веселый хохот сменился шипением. Все духи ринулись к ней, пытались пробиться когтистыми лапами сквозь щель. Горел костер,
