пожирая сорванные маски, а чудовища скрежетали когтями и выли. Но не достать им было молодой девицы. Кажется, кто-то жадно подхватил бусины, которые выкатились за ворота, но остальные продолжали царапать дубовый заслон, пока во дворе не появилась Ягиня и не выплела тонкое, как обережное кружево, заклинание. Властители ночи стихли и расползлись по Лесу. Василика села на землю и закрыла лицо руками. Слишком горько, слишком страшно. Ее трясло, а глаза не видели ничего, кроме черной земли. Ужас сковал ее.

– Задубела ты, голубушка, – покачала головой ведьма. – Всполох, а ну согрей красну девку! И накорми горячим.

Пламенный шар выкатился из-за угла под ноги Василике. То был верный друг и слуга Костяной Ягини. Маленький Всполох помогал Домовому поддерживать огонь в печи и отгонять злых духов, указывал правильный путь и выводил к людям из нечистого Леса. Ягиня брала его с собой, когда отправлялась на ту сторону, глубже в непроходимые дебри. Василика не спрашивала ее, а ведьма не рассказывала, но чутье говорило: не для добрых дел она ходила туда. Может, ворожила, может, приносила жертву Моране. Кому же еще? Властительница мрака и смерти требовала крови и верной службы в обмен на колдовскую силу, знания, знаки для страшных заклятий. Только крови ей всегда не хватало.

– Кому ты служишь? – едва слышно спросила Василика. – Кому служим мы?

Прошло четыре седмицы, и она уже не радовалась, как прежде. Напротив, начала понимать, почему путники объезжали Лес стороной, страшась его сильнее проливного дождя.

– Мы храним Грань, – призналась ведьма. – А так особой разницы нет, главное – не обижать богов. Ты можешь не поклоняться Моране, но не вздумай посыпать домовины солью и вредить ей. Ты можешь презирать Перуна, но не смей плевать на землю во время ливней. И вообще когда-либо, Мать – Сыра Земля тебе этого не простит. И не гляди на меня волком, девка. – Ягиня скривила сухие губы. – Ты пришла за силой, и ты ее получишь. У твоей мачехи не будет над тобой власти.

Следуя в избу за Всполохом, Василика вспомнила отблески костра и усмешки служителей Нави. Скоро она совсем перестанет бояться людей, ведь есть силы куда страшнее и опаснее. Зря молодицы лили слезы, идя под венец: горевать и выть следовало не тогда, а много позже – всякий раз, когда их мужья и дети отправлялись в Лес.

Василика усмехнулась. До чего же нелепая мысль! В Радогощи ее засмеяли бы, вздумай она сказать подобное вслух. Все знали, что добрые девки становились невестами, потом – женами и старыми матерями, прятали волосы под грубой тканью, пели тоскливые песни по вечерам и плакали, пока догорал маленький огарок на старом блюдце. Женская доля отравляла и губила каждую голубку, превращая ее в сварливую и крикливую ворону. Почему-то тех, кто избежал подобной участи, презирали. Василика не понимала за что. Видимо, не зря Калина называла ее глупой.

Она попробовала жирную уху, которую поставил перед ней Домовой, и улыбнулась. Вспомнились боги. Мокошь, Лада, Велес, Перун, Морана, Крышень, Сварог, Дажьбог, Чернобог, Ярило, Яровит, Карачун. Их имена гремели в ночи, ими пугали малых детей, волхвы несли их славу в большие города. Василика была пару раз в капище, смотрела, как ярко пылал огонь, как склонялись перед ним жрецы, как молодые и старые девы прислуживали им. То капище, посвященное Перуну, стояло на окраине соседней деревни, неподалеку от родной Радогощи. Говорили, что у богов были свои сыновья и дочери, в разы сильнее обычных людей, но Василика не запомнила их имен. Калина считала, что купеческим дочерям не стоило много знать. Мачеха повторяла, что хитрые и умные девки быстро умирают, а то и вовсе превращаются в лесавок из-за своих злодеяний.

– Прогуляешься со мной завтра? – неожиданно подал голос Всполох. – Засиделся я в доме, а хозяйка далеко не отпускает одного.

– А со мной отпустит? – хмыкнула Василика. – Меня ведь тоже при себе держит.

– Отпущу. – За спиной появилась Ягиня с охапкой трав в руках. – Не все ж мне с тобой возиться, как с малым дитем. Пора тебе и самой за работу браться.

Пусть так, но с трудом верилось, что ведьма по доброй воле выпустит ее. Да, Василика помогала старухе собирать травы, приносила домой охапки цветов, корзины ягод, раз даже сговорилась с лесавкой, чтобы та помогла добыть вкусного мяса. Неведомо откуда, но та принесла окорок в обмен на несколько капель крови. Скорее всего, стащила у какого-то путника, не уследившего за снедью. По крайней мере, Василике хотелось так думать. Конечно, дочери Лешего славились своей кровожадностью. Они любили проглатывать человеческие жизни и смотреть, как теплое тело вздыхает в последний раз, падая в объятия Смерти.

Перед глазами снова возникли горячий костер, костяные маски и цветастые платки. Хитро: любой заплутавший путник пойдет на огонь, подумает, что перед ним находятся люди, и, соблазнившись морем пьяного меда, вкусными пирогами и ладными девками, тоже начнет отплясывать, отдавая себя в руки нечистых. Никто не станет задавать вопросов, если вокруг – море выпивки, вкусные пироги и ладные девки. Даром что за спиной пляшут деревья, радуясь новой жертве. Лес обожал кровь и страх. Пылающие ягодами кусты, целебные травы, зайцы и дикие яблони – лишь одна его сторона, вторая – коварные духи, заостренные ножи и капли людской крови.

Василика иной раз думала о побеге. Скорее всего, Ягиня не погналась бы за ней, а колдовская изба не так уж далеко от знакомой опушки. Во дворе по-прежнему жевал овес Яшень, временами поглядывая на свою хозяйку. Но куда бежать-то? К Калине, которая сама прогнала ее? Мачеха рассмеется ей в лицо и велит готовиться к свадьбе. Иначе быть не могло. Нет, не пойдет Василика назад – она будет слушаться ведьму, гулять со Всполохом и дичать, как те лесавки.

* * *

Не так уж много времени прошло с тех пор, как сгинула Вьюнка. Кривоногая, без переднего зуба, она не была похожа на обычную девку. Ягиня не удивлялась – к ней в ученицы всегда просились уродины, которые могли остаться старыми девами до самой смерти. Василика стала исключением, и было в ней что-то такое, вынуждавшее верить, что девка и впрямь справится, не уйдет с духом Нави, не отдастся Лешему, ускользнет от цепких рук Мораны и станет ведьмой не хуже самой Ягини.

– Зря ты ее жалеешь, – прошептал Всполох. – У нас осталось несколько седмиц, а то и меньше.

– Ты о чем? – насторожилась ведьма.

Огненный дух не ответил – лишь взглянул на багряного воина, сидевшего за столом. Светоч хлебал щи и хмурился. О чем думал предвестник