Шрифт:
Закладка:
Аня покачала головой.
— Тогда попридержи подробности до культурологии. Детали личной жизни куда интереснее, чем какая-то скучная лекция о первобытных цивилизациях.
Ускорив шаг, они почти бегом ввалились в нужную аудиторию, успев опередить преподавателя лишь на несколько секунд.
Виды настоящего времени в английском… Present Simple, Present Progressive и Present, мать его, Perfect! Почему же в жизни ничего не шло так совершенно?! Рустам вполуха следил за лекцией. Пальцы, плотно обтянутые чёрными гловелеттами[1], нервно отбивали ритм по поверхности стола. Даже заинтересованные взгляды сокурсниц не смогли отвлечь от давящих мыслей.
Только ему могло так везти: новая жизнь, новый университет, новые отношения и, чёрт подери, проблемы, которые почему-то остались старыми: борьба за выживание и естественный отбор. Похоже, старина Дарвин был прав в своё время. На губах появилась едва заметная улыбка — а так хотелось верить в теологическую составляющую мира!
— Матвеев собственной персоной! — Голос преподавателя отвлёк от внутреннего диалога с собой. — Искренне хочу выгнать Вас обратно за дверь, но, к сожалению, Ваш статус пока не позволяет.
Высокий брюнет, которому были адресованы столь малоприятные слова, медленно двигался к «галёрке», никак не реагируя на явный сарказм, летевший в спину. Пара смешков нарушила сакральную тишину аудитории, но даже они не смогли заставить его обернуться.
— Однако я с удовольствием это сделаю, когда Ваша команда наконец уступит место более достойным.
— Обязательно. Сразу как только более достойные появятся в универе, — дерзко отсалютовал студент, занимая свободную часть скамейки недалеко от Тедеева. — А пока будем уважительно ненавидеть друг друга на расстоянии, Анжелика Романовна. Честь имею.
Девушка сверкнула глазами, желая послать что-то колкое в ответ, но формальность обстановки не позволила. Рустам изогнул бровь — куда попал?! Взгляд скользнул в верхний правый, а затем левый угол — камеры отсутствовали. Этих двоих однозначно связывали больше, чем официально-деловые отношения в рамках «преподаватель — студент». Интересное кино!
Он покосился в сторону соседа. Уставшее и бледное лицо с тёмными кругами под глазами выдавало физическое истощение. Крепкое телосложение компенсировало недостатки, но эмоциональная составляющая определённо чётко указывала на тяжёлое положение, в котором прибывал парень. Судя по услышанному диалогу, тот был спортсменом, переживающим не лучшие времена.
— Хочешь тоже что-то сказать? — рыкнул Матвеев, поймав оценивающе-сочувствующий взгляд. — Тогда встань в очередь!
— Отличный блок-шот[2], — криво усмехнулся Рустам. — Думаю, у «более достойных» нулевые шансы.
Лицо спортсмена посветлело: юмор явно пришёлся по душе.
— Скамейка запасных, кстати, это не так плохо: она даёт надежду на место в команде, но лучше, конечно, на неё не попадать. Рустам.
Тедеев протянул руку. Короткий зрительный контакт, непонятная улыбка и Матвеев ответил крепким рукопожатием:
— Тимофей. Ты тоже спортсмен?
— Ну как сказать…
— Прямо! — резкость в голосе и нетерпение во взгляде.
— Пять из десяти мячей могли оказаться в корзине когда-то, — пожал плечами Рустам.
Губы Тимофея растянулись в широкой улыбке:
— Баскетбол?
— Любительская игра от нечего делать, и то, если постараться. А так — типичный лузер. Диванный критик Большой Лиги по телеку.
Серые глаза Матвеева приобрели лёгкий прищур. Надежда, которая загорелась в них несколько секунд назад, потухла, и, отвернувшись от нового знакомого, он сделал вид, что сосредоточенно слушает нудную речь Анжелики Романовны. Скамейка запасных даёт надежду? Только не в его случае! А ведь счастье было так близко, чёрт побери!
Рустам с силой сжал прозрачный корпус шариковой ручки. Ещё немного — и тонкая пластмасса не переживёт натиска. Искушение было неистовым, но он не поддался. Выдержал, хотя внутренний голос, надрываясь, орал не включать заднюю. Почему не послушался?
— Спорт закрыт для тебя. Обратной дороги нет. Если не хочешь подвести команду, не стоит даже пытаться стать её частью. В противном случае, ты знаешь, чем это кончится…
Полтора часа, которые планировал провести в расслабленной беседе с однокурсницами, превратились в полнейшую пытку. Обида, досада, горечь и боль — всё, что с таким трудом пытался забыть, что похоронил в самых недрах, явило себя свету. К тому моменту, когда прозвенел звонок, Рустам был уже в полной боевой, чтобы покинуть аудиторию. Как полминуты пустого разговора смогли настолько выбить из колеи?
Вскочив с места, он поспешил к выходу. Коридор уже успел заполниться студентами. Гул раздражал. Нервы явно находились на пределе. Если не найдёт тихий угол, точно сорвётся. Рука крепко сжала лямку рюкзака. Уборные! Нужно умыться. Найти туалетное помещение не составило труда. Белый кафель, относительная тишина и прохлада — для душевного равновесия оказалось так мало надо! Стены напомнили о больничной палате — чёрт бы с ней! — главное, что здесь было тихо.
Забросив рюкзак на плечи, Рустам повернул смеситель, и из крана с глухим шумом полилась холодная вода. Пара горстей привели мысли в жалкое подобие порядка. Тедеев посмотрел на отражение в зеркале. На губах появилась тусклая улыбка. Кого ты обманываешь? И надолго тебя хватит? Глаза прожигали укоризненным взглядом. Голова понуро опустилась вниз — неудачник!
Глубокий вдох и такой же выдох — если бы не Аня, уже давно бы ехал в сторону дома. Рустам усмехнулся самому себе: нужно было взять ещё один пакет для чёртовых птиц и порелаксировать в парке. Может, не о большом спорте грезить, а записаться в «Гринпис»?
— На кой ляд я вообще рядился, Вань?
Громкое возмущение одного из вошедших в просторное помещение заставило отвлечься от жуткого процесса самобичевания. Тедеев тут же узнал в нём утреннего Цезаря. Вот тебе раз! Тот встал рядом со свободным умывальником и открыл воду, продолжая сокрушаться:
— Аллергия! У меня, может, тоже аллергия на эту грёбаную тушь, но я переступил через себя.
— Да забей ты, Дэн. — Его товарищ ловко запрыгнул на подоконник. — Всё и так ясно: Гущиной начхать. Благо, у тебя есть достойная ей замена.
— Это точно. Ладно, отнесу кота по-другому адресу. Может, там оценят, — хохотнул император. — Пока пусть тусует на вахте.
Рустам вытер рукавом толстовки оставшиеся капли на лице и поспешил удалиться. По-видимому, уборные пользовались спросом в тяжёлых жизненных ситуациях местного студенчества — не стоило же портить донжуану момент! Он уже находился у выхода, когда в дверях столкнулся с ещё одним утренним актёром, игравшим преданного Риму солдата когорты. Уголок губы подёрнулся в ухмылке: приплыли, мать вашу, — сушите вёсла!
Узнавание было недолгим, хотя, для человека, который «лишился всего», он обладал довольно короткой памятью:
— Мир тесен, а пути Господни неисповедимы! Как же давно я ждал встречи, урод!
И с этими словами
