делать пришлось. Ребенка она потеряла, и никогда не сможет иметь детей. Синяки прошли, вместе с ними пропало и доверие к людям. Как будто выключили в ней что-то. Появилась эта злость, жажда власти. А тот отсидел, да вышел, правда умер вскоре от передозировки, вот так-то бывает. Три жизни сгубил…

Ребята помолчали, обдумывая услышанное, потом Вася спросил:

— Когда вы ругались, Изольда сказала, мол, по нам психушка плачет. Почему?

После долгого молчания Татьяна Николаевна тяжело вздохнула и наконец, заговорила:

— На вид вам было лет по шесть, когда после больничной передержки вы появились в детском доме. Похожие на маленьких затравленных зверьков вы совсем не разговаривали, даже имен не называли. Просто молчали, на протяжении нескольких месяцев. Любашкова, имея высшее образование психолога-дефектолога, заявила, что с вами работать не возможно, и рекомендовала отправить вас всех в психоневрологический интернат. Не знаю как, но глядя на вас я сразу поняла — вы нормальные дети, вам надо дать шанс, и сама стала с вами работать. Я убедила комиссию дать еще некоторое время на реабилитацию. Тогда решили, если через месяц улучшений не будет, вас направят в диспансер, — Татьяна Николаевна нервно теребила платок. — Я проводила с вами занятия, мы много гуляли, я постоянно с вами говорила: о погоде, окружающем мире, о любой ерунде. Однажды мы вышли за огороженную территорию и отправились на набережную. Мы сидели на лавочке и смотрели на проходящие по реке суда. Я не заметила как ты, — она посмотрела на Антона, — Копошась в листьях, отошел в сторону, к большому дереву. Внезапно откуда-то выскочила огромная собака, и с лаем кинулась к тебе. Ты вскрикнул «МАМА!» и жутко испугавшись, упал и даже отключился на время. Мы все подскочили с лавки и понеслись к тебе. Ребята стали кричать, тормошить, чтобы ты вставал. Тогда-то я и услышала от вас первые слова, — Татьяна Николаевна обвела мокрыми от слез глазами пораженных ребят. — Потом подбежал хозяин собаки. Оказалось, она заметила кошку в расщелине ствола у тебя над головой. Мужчина долго извинялся за поведение псины, но я его не слушала. Самое главное для меня в этот момент, было пришедшее в голову осознание: вы — МОИ. Я решила сделать все от меня зависящее, чтобы вам было хорошо, чтобы вы были вместе. Опеку над всеми вами мне не дали, сами видите, какие хоромы. А разделить вас, взяв кого-то одного,… да я даже подумать об этом не могла. С тех пор я старалась заботиться о вас, как могла, помогать во всем. Простите, что не всегда получалось,… — она замолчала, слезы катились по щекам.

— Да что вы, Татьяна Николаевна! Вы у нас самая лучшая! — Даша, тоже с мокрыми глазами, приобняла её за плечи, — Мы вас очень любим.

— Спасибо Дашенька, — она грустно улыбнулась, и вновь промокнула глаза.

— А как мы оказались в больнице? — спросил Вася.

— Не знаю! — отрезала Татьяна Николаевна. С тревогой посмотрев на него, она вытерла глаза платком в трясущейся руке и более мягко добавила, — Это очень странная и запутанная история, там больше слухов, чем правды, — она умоляюще посмотрела на ребят и покачала головой, — Я не могу… Вы сможете запросить данные об этом в полиции, если решите, что это нужно. Осталось несколько лет, потерпи́те.

— П-п-почему волчата? — Антон ошарашено посмотрел на Татьяну Николаевну.

— Ребята, только не берите в голову все, что говорит Любашкова. Я верю, все зависит только от нас самих. Вы ведь мне родными совсем стали. Вот и билась за вас…

— Сейчас подлечитесь, и снова в бой, — попытался приободрить Саша.

— Судя по всему, ребятки, отвоевалась я, — кисло улыбнулась Татьяна Николаевна. — Мне теперь с Любашковой не справиться. Зельц — мэр, она наверняка к осени займет мой кабинет. Да и врачи советуют работу поспокойней найти, или совсем на пенсию. Я-то хотела поговорить про вас. Судя по всему, в детдом, я уже не вернусь. Во всяком случае, надолго… Мы разругались перед больницей как раз по поводу вас. Любашкова затеяла перевод Саши и Антона в Сосновский филиал.

— Нет! — запротестовали ребята, — Мы не можем разъехаться, мы же всю жизнь!..

— Да знаю я! Поэтому и хочу предложить вам вот что,… обещайте не отказываться сразу,… подумайте сначала, — Татьяна Николаевна сделала паузу, слова давались ей с трудом. — Я предлагаю вам не ходить в десятый класс, а поступить сейчас, сразу, в какой-нибудь колледж. Только не у нас в городе, чтобы уехать из детского дома, подальше от Любашковой и её бредовых идей.

— Предлагаете просто сбежать? — вспылил Саша.

— Саш, я не смогу больше защитить вас. Любашкова теперь от вас не отступится, слишком уж сильно ущемлено её самолюбие. Если поступите в колледж, сможете быть вместе. Как у сирот у вас не должно быть проблем с поступлением и общежитием. Что скажете? Подумайте…

Попрощавшись с Татьяной Николаевной, они вышли на набережную. Напористый ветер трепал тополя. Ребята долго смотрели на волны, бьющие о берег и молчали, переваривая услышанное. Конечно, они и раньше спрашивали Татьяну Николаевну о том, как попали в детдом, но она всякий раз дипломатично уходила прямого разговора.

— Слушайте, — Антон посмотрел на друзей, — Я только сейчас осознал, ведь я не помню ничего, что было до той больницы. Да и её я помню смутно. Я не помню себя маленьким!

— Я тоже! — отозвался Вася, примостившись на гранитном ограждении.

— Мы с Дашкой тоже как-то об этом говорили…

— Да, вспомнили только, как нас держали медсестры, когда брали кровь из вены. До этого — абсолютная пустота. Надо узнать, как мы попали в больницу! Я теперь просто не смогу спокойно с этим жить.

— Узнаем это — может, будет шанс родителей найти. Оп-па! — Вася едва поймал сдернутую ветром бейсболку, — Нам надо оставаться вместе.

— Ой,… — резко побледневший Антон прижался к граниту. Он с опаской смотрел на проходящего мимо огромного «кавказца», которого на коротком поводке выгуливала дама с весьма выразительными формами. И хотя пес был абсолютно спокоен, Антон долго провожал его тревожным взглядом.

— Выходит, не просто так ты их боишься, — улыбнулась Даша, кивнув на пса, — Не боись, этот в наморднике!

— Ну, так что будем делать? — посмотрел на друзей Саша, — Едем учиться?

Несколько следующих дней прошли в бесконечных разговорах и спорах. В конце концов, ребята решили поступать в колледж при Горном институте в краевом центре, в ста шестидесяти километрах от детского дома. Со специальностью же оказалось значительно сложнее. Все хотели что-то свое, поэтому решили определяться на месте, по результатам экзаменов…

Глава 3 Собеседование

Третьего августа