— Я понимаю, — сказала девушка, закрыла сейф и направилась к выходу.

В машине снова каждый думал о своем.

— Вы заедите еще ненадолго? — нарушил молчание Артемьев.

— А надо?

— Хочу показать вам запись с видеонаблюдения.

— Я видела, — равнодушно сказала Виктория и уставилась в окно.

— Возможно, но я хочу что бы вы еще раз внимательно посмотрели, может быть, вы заметите что то новое, чего я не заметил, или узнаете кого.

Ехать в банк Виктории не хотелось, но и убедительной причины для отказа не нашлось, пришлось согласиться. Королева просмотрела запись несколько раз, но так ничего и не заметила. Обменявшись визитками, она покинула офис. Только вернувшись, домой Виктория вспомнила, что так и не узнала имени оператора проводившего платеж, хотела позвонить Георгиевичу, но решила отложить разговор на завтра.

Воспоминания

Вечер прошел спокойно. Девушка поужинала, и уже собиралась устроиться в кровати с книжкой, как позвонила мама. Мама Виктории проживала в коттеджном охраняемом поселке в семидесяти километрах от Санкт-Петербурга. Раз в две недели она устраивала набеги на торговые точки города и называла это «шоппинг терапией».

— Знаешь, дочка, — говорила она, — физически устаешь, конечно, но зато как я морально отдыхаю, ты даже представить себе не можешь! Я ведь пока каждую тряпочку сто раз не пощупаю, да пять раз не примерю, не успокоюсь, а уж что говорить о продуктах, тут глаз да глаз нужен. Так и норовят всякую дрянь подсунуть.

Обычно во время этих набегов Виктории вменялось в обязанность ходить следом за матерью, таскать пакеты и кивать одобрительно около примерочных. Иногда она отходила ненадолго отнести пакеты в машину и получала передышку на полчаса. Королева забивалась в темный уголок и с наслаждением выкуривала сигарету, пока телефон не начинал требовательно трезвонить. Вика быстро запихивала в рот жвачку и неслась обратно. Сигарет мама не одобряла. Зато она одобряла разные кафе быстрого питания и забегаловки, расположенные, как правило, на самых верхних этажах торговых центров. Виктория их тоже любила. Во-первых, это означало, что поход подходит к концу, во вторых, можно расслабиться и вытянуть усталые ноги, а третьих, причина в которой она никогда не признавалась вслух, Вика просто любила эти незамысловатые перекусы. Можно было болтать ни о чем, рассматривать незнакомых людей, есть вредную, но вкусную и даже не очень еду, пить кофе. Почему то даже кофе в таких заведениях казался вкуснее, чем собственноручно сваренный из элитной упаковки.

— Ну, так чего молчишь? — вернула с небес на землю мама, — ты не против?

— Конечно, приезжай, — пробормотала со вздохом Виктория. Большую часть она прослушала и сделала вывод, что ожидается очередной набег на магазины.

— Ты что, опять не слушаешь меня?

— Слушаю, конечно.

— Хорошо, повтори, что я сейчас сказала!

— Ты собиралась приехать, — вздохнула Вика, — только я прослушала, когда именно.

— Ты в своем репертуаре, с тобой совсем невозможно разговаривать, — расстроилась мама, — я сказала, что уезжаю в Новгород к дяде Боре на неделю и спросила, не против ли ты, что мы пропустим поход по магазинам.

— Ну конечно поезжай, — обрадовалась Виктория, — приедешь, и все наверстаем.

— Ну наконец то, дождалась внятного ответа.

Чувствуя себя виноватой, Виктория промолчала.

— Ладно, расскажи лучше, как там Стас поживает.

Отвечать на этот вопрос Виктории не хотелось совсем. Стас был пройденным этапом в ее жизни, но ни он сам, ни мама, почему то не хотели этого понимать. Стас постоянно приезжал и пытался помириться, звал в кафе (правда, не уточнял кто будет платить), иногда даже приносил помятые букетики, не иначе неликвид по дешевке скупал.

— Я не знаю, мама, он в командировке уже дня три.

— Почему бы тебе не позвонить и не спросить, ему будет приятно.

— Мама, я никуда и никому звонить не собираюсь. Мы расстались. Ты понимаешь, расстались!

— Вот и останешься одна старой девой век куковать, — рассердилась родительница, — На меня посмотри, чего хорошего, даже поговорить вечером не с кем.

— Да ладно тебе, мама прибедняться, у тебя подружек пол города. Ты же не бываешь одна.

— Так, то подружки, а хочется, что бы родная душа рядом была.

— Хочешь, я приеду?

— Не надо. Ко мне сейчас Майя Викторовна зайдет, давление мерять.

— Ну, если Майя Викторовна, то это надолго, — хмыкнула Виктория.

Поболтав еще пару минут, мама начала прощаться и Королева облегченно вздохнула. Разговор про Стаса всегда выводил ее из себя.

Познакомились они лет пять назад. Виктория поскользнулась на ступеньках торгового центра и неловко упала. Подняться ей помог интересный, высокий мужчина. Он же вызвал такси, и беспокоясь как она доберется до квартиры, поехал с ней. Несколько дней, с разрешения Виктории, он навещал больную, приносил вкусный чай и апельсины, и как то уж очень быстро перебрался к ней.

Сказать, что это была любовь с первого взгляда, девушка не могла, но она была свободна, а Стас оказался таким заботливым и внимательным, что Виктория решила, будь, что будет. Правда, потом оказалось, что он работал в том самом торговом центре, где Виктория так неловко упала, и его уволили за самовольно покинутое рабочее место, но это уже не имело никакого значения. Работу Стас нашел, где то месяцев через шесть. Потом его снова уволили, в связи с сокращением, потом была «стервозная дамочка»- хозяйка предприятия, потом завистливые коллеги, дальше Виктория уже не запоминала, да и сочувствие как то пропало. Возможно, все тянулось бы и до сей поры, но пару месяцев назад Королева услышала разговор бизнес леди в салоне красоты. Оказалось, что та долгое время жила с альфонсом.

— Вот же сволочь, — эмоционально рассказывала та, девушке занимавшейся ее волосами, — я же когда его выставила, думала все, отмучилась, а когда на следующий день пришла домой — там пусто. Все вынес: серьги с брильянтами, часы, запонки, деньги из сейфа, которые на зарплату работникам отложила, электротехнику прихватил, даже шубой не побрезговал. Думала, увижу его, убью гадёныша, а теперь решила, что легко отделалась. Могла бы вообще замуж выйти, детей родить. Представляешь, до сих пор бы на моей шее сидел! Эх, выйти бы да по морде ему дать, — мечтательно продолжала женщина, — да маникюр жалко. И вообще глупо наверно ворошить старое? — она вопросительно посмотрела на мастера.

Та неопределенно пожала плечами и продолжала заниматься волосами клиентки. Еще бы — таких историй за день она наверно десятками выслушивает. Казалось, что вежливая улыбка просто приклеилась к мастерице и только усталые глаза выдавали равнодушие. Впрочем мало кто замечает такие мелочи. Чаще всего люди заняты сами собой и не