— Ты открыла мне путь домой, в Лес Теней, глупая кошка! — сказала тень. — Теперь всё изменится! Теперь я буду тобой управлять, а ты — подчиняться!

Тёмное отражение в зеркале выгнуло спину дугой и махнуло хвостом. Персея, сама того не желая, в точности повторила движение.

— Ты отправишься следом за мной в Лес Теней, — сказала тёмная тень, развернулась и порысила прочь в зеркальную черноту. В тот же миг неведомая сила подхватила Персею и швырнула её следом за тенью, заставляя при этом быстро перебирать лапами. Как марионетка под управлением тянущего за ниточки кукловода, Персея вошла в зеркальный овал, на секунду почувствовав внутри себя ледяной холод стекла, — и очутилась в Лесу Теней.

Лес Теней очень напоминал Дальний Лес — только в нём не было красок. Пепельная земля, серая трава, чёрные берёзы и ёлки.

— Я хочу домой, — жалобно мяукнула Персея. — Тень, пожалуйста, отпусти меня домой, к Нине Палне. Укажи мне дорогу назад.

— Дорога назад соткана из солнечных лучей, — ответила тень. — Ты никогда её не найдёшь. — Тень превратилась в огромного чёрного кота. — Потому что ты теперь сама стала тенью. А тени не видят солнца.

— Кто ты? — прошептала Персея.

— Я Нуар, великий чёрный колдун, — сказал чёрный кот.

— За что ты так со мной?

— За то, что ты посмела снять с села Охотки мою чёрную порчу! Ты останешься в Лесу Теней навсегда. Прощай, Персея!

Нуар захохотал, раздулся в огромный чёрный меховой шар, а потом лопнул, забрызгав пепельную землю чёрными кляксами. Но его хохот ещё долго висел над Лесом Теней.

Долго бродила Персея по безрадостному, тусклому, чёрно-серому лесу. Много часов, а может быть, много дней — она не знала, потому что над Лесом Теней не всходило солнце, и счёт времени было вести невозможно. Она безуспешно искала дорогу, сотканную из солнечных лучей.

— Я никогда не найду дорогу домой, — в отчаянии прошептала Персея. — Ведь я больше не вижу солнце. Я останусь здесь навсегда.

Она горько заплакала, свернулась серым клубочком у подножия чёрной ели и задремала от голода и усталости.

Во сне ей приснилась прабабушка — белая кошка-колдунья. Она ходила вокруг Персеи кругами и раздражённо помахивала белоснежным хвостом.

— Ты разочаровываешь меня, правнучка, — сказала прабабушка. — Почему ты валяешься здесь, под тенью сосны, вместо того чтобы бежать обратно домой? Чем больше времени ты проводишь в Лесу Теней, тем сложнее будет вернуться.

— Но, прабабушка! Зачем ты меня ругаешь? Ты же знаешь, я не могу увидеть солнечную дорогу домой.

— Ты не можешь увидеть солнце, но ты можешь его услышать! — сообщила прабабушка и растаяла в воздухе.

А Персея вздрогнула и проснулась, как будто по будильнику петуха Петюни.

«Что имела в виду прабабушка? — тоскливо подумала Персея. — Что значит услышать солнце?»

Она прислушалась. Где-то далеко, едва различимый, раздался голос Петюни. Он исполнял вторую мелодию будильника.

«Я должна идти на голос Петюни! — догадалась Персея. — Он поёт свою утреннюю побудку — значит, только что взошло солнце! Лучи солнца сплелись в дорогу домой — я не вижу эту дорогу, но она есть».

И Персея пошла в ту сторону, откуда донёсся голос Петюни. Вскоре петух исполнил третью и последнюю мелодию будильника. Персея ещё некоторое время шла в том же направлении, но потом засомневалась, не сбилась ли с пути. В Лесу Теней стояла полная тишина.

«Как же я пойду дальше, если Петюня умолк?» — ужаснулась она.

Но в этот самый момент Персея услышала гимн курятника. Ведь порча была снята, и куры вспомнили мелодию и слова.

И Персея пошла на звуки куриного гимна, и с каждым шагом эти звуки становились всё отчётливее и громче.

Куры как раз в двадцатый раз исполнили гимн курятника и от избытка чувств снесли десяток тёплых, крупных, свежих яиц, когда из зеркала, в котором по утрам любовался собой их несравненный Петюня, вывалилась грязная, пыльная, вся в колтунах породистая кошка Персея.

— Тревога! — пронзительно заголосил Петюня. — Кошка в курятнике!

— Тревога! Ого! Ко-ко-ко-ко-кошка! В ку-ку-ку-курятнике! — взволнованно подхватили куры.

На шум прибежала Нина Пална.

— Ты ж моя любименькая кисюлечка! — Нина Пална бросилась к Персее и подхватила её на руки.

— Не надо меня, пожалуйста, тискать! — попросила Персея. — Я этого терпеть не могу! Спустите меня с рук!

— Я знаю, знаю, ты обожаешь сидеть у меня на ручках! Но где же ты была, моя девочка? Куда пропала, моя красавица?

— Я сняла чёрную порчу с села Охотки, и за это меня отправили в Лес Теней.

— Понятно, сбежала и шастала по помойкам, да, солнышко?.. — нежно проворковала Нина Пална.

— Я же сказала: я была в Лесу Теней. Я еле выбралась.

— А теперь вернулась с помойки, потому что хочешь помыться и покушать колбаски… Вот безобразница! Не убегай больше от мамочки…

И Нина Пална унесла Персею в дом, помыла и расчесала. И Персея снова стала белоснежной и шелковистой. И только самый кончик её хвоста не отмылся. Как ни старалась Нина Пална, какие только шампуни ни применяла, тёмное пятнышко осталось на кончике кошачьего хвоста навсегда — как маленькая тень. Как тёмная метка. Как напоминание о прогулке в Лесу Теней.

* * *

— Теперь ты понимаешь, крошка, почему магия опасна? — спросила Персея.

— Да, мама, — пропищала Маркиза. — Ты можешь оказаться в Лесу Теней и не найти дорогу домой.

— Обещай мне, что никогда не будешь даже пробовать колдовать.

— Обещаю. — Маркиза потёрлась носом о мамин нос. — Я буду хорошей девочкой.

Гимн курятника

Скорлупа легонько потрескивала всю ночь, но только утром наконец разломилась, и из яйца показался взъерошенный нежно-жёлтый цыплёнок.

— Пыц, — сказал цыплёнок. — Пыц. Пыц.

— Так и назову тебя! — обрадовалась мама-курица. — Ты будешь цыплёнок Пыц.

— А ты моя мама? — на всякий случай уточнил Пыц, хотя сердце сразу же ему подсказало, что эта прекрасная белая в крапинку птица — его родная мать.

— Конечно, сынок. Я твоя мама, моё имя — Кура Пятнадцать.

— Какое красивое имя! — восхитился цыплёнок.

— Ещё бы. У нас тут всё очень красивое, в нашем курятнике, — с гордостью ответила мать. — Оглядись. Этот чудесный курятник — отныне твой дом.

— Вот это да… — Пыц с восторгом изучил насесты, кормушку с просом, других кур и потрясающе красивого, мужественного, разноцветного самца с красным гребнем и шпорами на лапах.

— Это орёл? — спросил Пыц.

— Это лучше, чем орёл. Это петух Петюня. Он твой