Находясь на грани жизни и смерти, я пришла в себя только через неделю, и мои бедные обеспокоенные моим состоянием родители даже думали отменить свадьбу, но получили послание от моего жениха: «Венчание должно пройти в срок». И они не смели перечить ему в его желаниях.

Не думаю, что мой будущий муж так сильно жаждал поскорее обвенчаться со мной, скорее, он относился к нашей свадьбе как к досадной повинности: много лет он провёл при дворе, много путешествовал по Европе, и поговаривают, был очень искушённым повесой, разбившим ни одно женское сердечко, имевшее неосторожность довериться ему, но пришло время брать в жёны девушку из порядочной и знатной семьи, чтобы обзавестись наследниками и, наконец-то, остепениться. И его выбор из целого сонма невест пал на меня: по всей видимости, заслуги моих славных предков и генеалогическое древо оказали на него должное впечатление.

Но я даже самой себе боялась признаться, что глубоко в душе я надеялась, что он сумел разглядеть во мне ещё и что-то иное, помимо моей славной родословной.

Итак, мы должны были обвенчаться в нашей семейной церкви в Ольховке, и затем мне предстоял долгий путь в родовое имение моего мужа, где он и собирался поселиться со мной.

Мысль о первой брачной ночи всё ещё вселяла в меня священный ужас, особенно после того, что мне довелось узнать и увидеть собственными глазами, но за день до своего венчания я подозвала к себе свою верную Мими и попросила её приказать затопить для меня баньку покрепче. И там, во влажном и душном жаре я кое о чём попросила её, и она послушно выполнила моё поручение, с тщательностью и рвением…

Брачная ночь. Глава 6

Утром в день моей свадьбы папенька велел подогнать к парадной лестнице нарядный экипаж, где мы должны были разместиться втроём с маменькой, и когда я подошла к нему, моё сердце сжалось от страха, и о чего-то ещё, томительного и сладкого: новым кучером оказался тот самый Иван, которого я видела в прошлый раз на мельнице. Только теперь, нарядно приодетый, он выглядел куда как солидно, но только я одна знала его тайну: ведь под свободной косовороткой и чёрными бархатными шароварами скрывалось его тайное древко, огромное и красное, которым он хорошенько охаживал мою Мими, и подарил ей неземное наслаждение.

Мои щёчки заалели об одной мысли об этом, и хотя я была всё ещё очень слаба после перенесённой мною болезни, я понимала, что немного румянца не повредит мне. Я забралась в экипаж и на одно мгновение опёрлась о руку Ивана, и словно молния пронзила всё моё тело. Я быстро взглянула на него и упёрлась в его обжигающий взгляд, который он даже не отвёл от меня.

У храма я увидела издалека своего суженого: он стоял в цилиндре неподалёку с другими гостями, и даже не удосужил меня особым приветствием, лишь вежливо кивнув в мою сторону.

Но вот церемония началась, и я прошествовала к алтарю под руку с папенькой, который оставил меня перед нашим батюшкой Николаем. Я подняла глаза и увидела красивое надменное лицо своего мужа, с усмешкой глядящее на меня. И тут я вся вспыхнула от негодования, хотя и понимала, что момент для того, чтобы проявлять свой норов был не самый удачный.

Но я продолжала смотреть на него с вызовом, высоко задрав подбородок, и заметила тень удивления в его холодных васильковых глазах.

Мы обменялись кольцами, и краткими поцелуями, которые длились всего одну секунду, но и той мне хватило, чтобы почувствовать резкий дурманящий меня аромат, исходящий от графа Уварова.

После венчания, даже нисколько не задерживаясь на торжество, чем очень огорчили моих бедных родителей, мой муж усадил меня в экипаж и отправил к себе в имение, а сам предпочёл ехать верхом отдельно. И пока я сидела в обитой бархатом карете своего мужа, странные думы терзали мою грудь. Равнодушен ли совершенно был ко мне мой супруг, и что меня ждало в моём браке, я не знала. Я уже понимала, что для такого умудрённого жизнью и опытом мужчины я была обычной деревенской девушкой, простой и безыскусной, но и жар тайных страстей человеческих уже коснулся моих чресел, и я невольно для себе осознала, что мой муж крайне привлекателен, и его холодный насмешливый взгляд так и не давал мне покоя.

До имения оставалось ехать ещё много часов, но на небе стали клубиться грозовые тучи, и вдруг разразилась ужасная буря, сметающая всё со своего пути. Наша карета увязала в грязи и потоках воды, и я боялась, что мы так и останемся посреди лесов, как тут у дороги замаячил постоялый двор, в котором я приказала нашему кучеру остановиться. Мой муж так и не появлялся, и я опасалась, что он ускакал далеко вперёд нашего экипажа.

По счастью на постоялом дворе оказалась свободной просторная комната для путешественников, которую я и приказала занять. За окном сверкали молнии и раздавались раскаты грома, и я сидела и тряслась от страха за жизнь графа, как вдруг он ворвался в комнату: грозный и раздражённый.

— Я вас повсюду разыскивал, сударыня, — со злостью сказал он, стягивая с себя промокший плащ и шляпу. — Я был уверен, что вы застряли в лесу, и поскакал за вами обратно.

— Но я решила остановиться и переждать непогоду, граф, — просто ответила я ему. — Я рассудила, что сегодня в поместье нам уже не добраться, так почему бы не воспользоваться гостеприимством добрых хозяев?

— Ну что же, и то верно, — неожиданно согласился он со мной, усаживаясь на кушетку и устало вытягивая ноги в ботфортах. Все наши слуги были в другой подводе, и мы с ним остались совершенно одни.

— Позвольте помочь вам, граф, — встала я перед ним на колени прямо в своём подвенечном платье и стала стягивать с него один ботфорт, и Уваров лишь с удивлением посмотрел на меня.

После того, как я помогла снять его обувь, он сказал:

— Мне кажется, графиня, вам крайне неудобно должно быть в вашем платье, и раз уж мы оказались вдвоём, позвольте я вам помогу от него избавиться, — подошёл он к мне и, надо признать, с ловкостью, достойной любой камеристки, расшнуровал мой тесный корсет на подвенечном платье, чем ввёл меня в ужасное