Согласно рапорту Казыхана, пассажирский поезд и азербайджанский бронепоезд ожидали результатов переговоров Халил-паши на ст. Белиджи, т. е. на дагестанской стороне реки Самур[52].

Халил-паша в своих воспоминаниях прямо не указывает станцию, на которой он встретил большевистские бронепоезда. Это событие он описывает так: «…впереди послышались взрывы. Вскоре после того, как мы остановились на маленькой станции, чтобы узнать причину этого, на станцию вошел бронепоезд (прим.: большевистский), стреляя, не целясь, направо и налево»[53]. Предположить, что советский бронепоезд входил с боем на давно занятую ст. Белиджи, трудно.

В кратком сообщении в газете «Известия Временного Революционного Комитета Азербайджана» от 29 апреля 1920 года (судя по стилистике, написанному корреспондентом еще старой «буржуазной» школы со слов рядовых участников рейда бронепоездов), упоминается, что на ст. Хачмаз в 50 км от Самурского моста у азербайджанского бронепоезда стало заканчиваться топливо. Он выслал навстречу советским бронепоездам некую «делегацию», а сам отобрал у этой делегации паровоз и ушел в сторону Баку[54].

М.Г. Ефремов ничего не пишет о делегации Халил-паши. Он лишь упоминает о пассажирском поезде, с которым чуть было не произошло столкновение в районе Худата, т. е. уже после приграничного боя на ст. Ялама. Правда, в его воспоминаниях поезд бежал от них «задним ходом»…[55]

Отдельно необходимо сказать о воспоминаниях М.Г. Ефремова о Бакинской операции. Публиковались они неоднократно. Впервые – в 1922 году[56]. Не оспаривая их значение в качестве ценного исторического источника, необходимо отметить склонность на тот момент молодого красного командира (на момент описываемых событий ему было 23 года) к преувеличениям и «красному словцу». Эта склонность становится заметна при сопоставлении его воспоминаний с архивными источниками. Так, к примеру, согласно Ефремову, ему противостояло 4 (!) азербайджанских бронепоезда[57]. А у Азербайджана их было всего три, два из которых в конце апреля 1920 года находились на линии Баку – Акстафа, т. е. в более чем 300 километрах от линии соприкосновения Красной армии и армии АДР[58]. Та же ситуация и при описании форсирования отрядом бронепоездов пограничной реки Самур. Ефремов описывает кровавое боестолкновение с участием значительного числа бойцов с обеих сторон[59]. Однако у моста не было солдат армии АДР. Там был лишь пост численностью 20 жандармов[60]. Вызывает удивление и оценка Ефремовым потерь его отряда в 30 человек, в то время как в уже упоминавшийся заметке в «Известиях Временного Революционного Комитета Азербайджана», со слов рядовых участников рейда, говорится лишь о трех погибших в приграничном боестолкновении. Погибших не от огня азербайджанской армии, а от преждевременного подрыва собственных снарядов[61]. Одним из погибших стал командир батальона 299-го полка Немыкин[62], руководивший двумя приданными отряду бронепоездов ротами пехоты. Впоследствии, согласно донесениям военного комиссара отряда бронепоездов Дудина, число жертв того боя возросло до 6 человек при 2 раненых[63].

Кроме того, Ефремов в темноте принял отряд азербайджанской конницы, отправленный на подмогу жандармам за англичан[64]. Исходя из вышесказанного, относиться к приводимым М.Г. Ефремовым в своих воспоминаниях фактам и, в особенности, цифрам следует с долей здравого скепсиса.

В советском бронепоезде Халил-пашу, по его воспоминаниям, встретил комиссар – «маленький болтливый армянин» (по всей видимости, Анастас Микоян), от которого турецкий генерал потребовал прекратить стрельбу и с которым у турецкого генерала возникли натянутые отношения[65].

Когда и где произошла встреча Левандовского с Халил-пашой, также не понятно. Достоверно известно, что командарм был заранее предупрежден Орджоникидзе о том, что Кавказский краевой комитет РКП(б) всерьез рассматривает предложение Халил-паши о формировании в Дагестане мусульманских частей. Эти части под предводительством Халил-паши должны были бы идти впереди Красной армии.

Прибывший из Баку в Петровск (Махачкалу) большевик Кванталиани, по всей видимости, в понедельник 19 апреля телеграфировал Орджоникидзе: «Турки предлагают нам использовать Халил-пашу для свержения существующего Азербайджанского правительства. Для этой цели предлагают отправить Халил-пашу в Дагестан. А оттуда его с добровольческим отрядом из дагестанцев в Баку под видом следования его в Зангезур для ликвидации армяно-татарской резни»[66]. По мнению бакинских большевиков такой сценарий предотвратил бы возможное уничтожение бакинских нефтепромыслов мусаватистами: они высоко оценивали авторитет Халил-паши в азербайджанском обществе[67].

Левандовский в переписке с Орджоникидзе выразил скепсис в отношении идеи использовать Халил-пашу: «…увлекаться этим, по-моему, не следует, так как он (прим.: Халил-паша) в любой момент может выкинуть нам гнусную штуку»[68].

Халил-паша впоследствии писал, что при встрече с Левандовским командарм сказал ему: «Мы с вами уже встречались… На той войне, Кавказском фронте»[69]. Халил-паша решил, что речь шла о Первой мировой. Но, принимая во внимание биографию Левандовского, гораздо правдоподобнее выглядит версия, что он припомнил турецкому генералу его антибольшевистскую деятельность в Дагестане в 1918 году.

Поручик Казыхан в своем рапорте пишет, что от Халил-паши после его встречи с представителями XI армии «последовало распоряжение обоим поездам (т. е. пассажирскому и бронепоезду) не уходить из Белиджи (прим.: название станции указано в оригинале рапорта) и пропустить мимо советские бронепоезда, не оказывая им сопротивления. …Азербайджанский бронепоезд, не выполнив этого распоряжения, ушел в сторону Баку… не предупредил об это ни Прозорова, ни меня»[70].

Командовал азербайджанским бронепоездом капитан (по другим сведениям – полковник)[71] азербайджанской армии грузинского происхождения Лордкипанидзе[72]. Выполнение распоряжения, не обладавшего формальными полномочиями Халил-паши, он, скорее всего, счел предательством. По воспоминаниям командующего отрядом советских бронепоездов М.Г. Ефремова, накануне начала операции у него состоялась встреча с Лордкипанидзе, по всей видимости из-за перебежчика-аскера. В конце беседы присутствовавший на ней А. Микоян в шутку предложил Лордкипанидзе перейти на службу в Красную армию. «Не поддается описанию, с какой надменностью и злобой ответил Кипанидзе[73] тов. Микояну. Понеслась невероятнейшая брань Кипанидзе и сопровождавших его офицеров по адресу Красной армии и Советской власти… Потребовалось минут двадцать на то, чтобы “мирно” уладить этот инцидент», – вспоминал впоследствии Ефремов[74]. Кстати, командир отряда бронепоездов в своих воспоминаниях впоследствии писал: «почему к князю Кипанидзе прибавлялось “лорд”, мне и до сего времени остается неизвестным»[75].

Азербайджанский бронепоезд под командованием Лордкипанидзе был единственным подразделением азербайджанской армии, оказывавшим упорное сопротивление большевикам на всем протяжении железнодорожной линии Баку – Ялама. Впервые он дал бой у разъезда Ляджет южнее ст. Ялама[76]. После артиллерийской дуэли начал отступать. Затем бронепоезд не подчинился делегации Халил-паши, пытался поджечь железнодорожные мосты. Все прочие части армии АДР сопротивления большевикам практически не оказывали[77].