щуриться, это вам никак не поможет.

— Генерал Аверин, вы не сможете отсюда выйти. Вы в западне, вас найдут вместе с моим телом и тогда…

— Тогда вы будете уже возле семи сестер, взвешивающих ваше сердце и печень на медных весах, чтобы понять, чего в вас больше злодеяний или добродетели и вам будет все равно на то, что будет со мной, и как я поступлю с вашим телом и выберусь отсюда.

Тару тяжело сглотнул, продолжая щуриться. Подойдя к нему, Кир нагнулся и вырвал из его пальцев медальон.

— Это запечатление перенесено на несколько других кристаллов, все они спрятаны в надежных местах и если со мной, что-то случится, то доверенные люди…

— Разбегутся в разные стороны и присягнут тому, кто больше заплатит, — подсказал Кир.

Мгновение он разглядывал блестевший в свете свечей медальон с розовым кристаллом, а затем убрал его в кошель, висевший на поясе. На обратном пути, скинет его в море, соленая вода быстро разъест кристалл и сделает его непригодным.

— Кажется, мы оба с вами оказались в безвыходном положении, — заметил Кир.

— Похоже на то, — грустно отозвался Тару.

Он едва заметно пошевелился и Кир сразу его одернул.

— Не ерзайте! Вы же не хотите, чтобы я совершенно случайно обронил шар и он пробил вам череп?

— Ну, конечно, не хочу. Знаете, мы, наверно, начали с вами с неверной ноты. Я ведь всегда вас уважал, еще в Академии. И у нас так много общего!

— Да, неужели? — отозвался Кир.

Он сел боком на скамью и думал теперь, как ему выпутываться.

Мысли об отце он постарался загнать в самый дальний угол своего сознания. Он давно не был шестнадцатилетним мальчишкой, глядящим на отца с подножия его пьедестала. Кир давно вырос и уже по другому смотрел на то, как тот относился к нему и его матери. Однако, узнать, что тот бы не только не лучшим мужем и родителем, но еще и предателем и подлецом было уже слишком. Как будто мало бы Киру того, что он узнал о своем деде.

— Да. Во первых, мы оба патриоты и делаем все, что только можно во благо Визерийской империи, — продолжал разглагольствовать Тару. — Во вторых, оба верны дракону-императору, хотя, так сказать, не являемся, такими горячими поклонниками его культа, как глубокоуважаемый князь Стратор Лукаций. И, наконец, в третьих, я знаю ваш секрет, вы теперь знаете мой. Я допустил Черную Жемчужину на Отбор, а затем хотел ее схватить в тайне от Совета, рискнув рассердить дракона-императора. Если об этом станет известно, то я не только потеряю свою должность, но и отправлюсь на Соляные копи за измену, или сразу в Алхавар. Вот возьмите!

Он неловко, стараясь не шевелить головой, стянул с пальца перстень с черным камнем и тот, со стуком покатился по ступеням вниз, пока Кир не поймал его носком сапога.

— Если это какая-то ловушка и вы пытаетесь мне навредить…

— Знаю, знаю, ваш железный шарик раздробит мне мозг. Не бойтесь, это всего лишь немного замаскированный вещательный кристалл. Я запечатлел на него весь наш разговор. Можете использовать его против меня, если пожелаете.

Подняв перстень, Кир внимательно его изучил. В серебряной оправе лежал темный, прозрачный камень, едва заметно, отдававший розовым в глубине.

Законы Визерийской Империи воспрещали делать вещи, подобные этому кольцу или медальону. Вещательные кристаллы должны были выглядеть так, чтобы любой, увидев их понял, что его запечатлевают. Были, разумеется, и исключения вроде тех кулонов, которые должны были выдать невестам дракона-императора для четвертого испытания. Однако, в случае с кулонами, девушки бы изначально знали, что в них вещательные кристаллы и могли бы снять их при необходимости.

Кир сжал перстень в кулак и перед ним мерцая повисло тусклое изображение. Тару не соврал, он и правда запечатлел все о чем они говорили.

Связывать себя узами договоренностей и взаимного шантажа с Тару, Кир не хотел, но и выбора у него не было. Изнутри его жрала мысль о том, что будь он благородным человеком, то он бы сам рассказал всем о предательстве отца и принял бы заслуженный позор. Однако, кому от этого станет легче? Скорее всего, после такого Кира сместят с должности Гласа и сошлют на окраины Восточных или Южных княжеств. Кир не мог этого допустить. Не потому, что боялся за себя, а потому, что считал, что не может уже оставить Лунный остров, на котором совершенно точно, зрел заговор, бросить дракона-императора, который, возможно, никакой и не дракон, и оставить невест наедине со всем, что им предстоит.

Убивать Тару, Кир также не хотел. Во-первых, он не мог придумать, куда ему деть тело, и как выбраться из запертого зала, во-вторых генерал Тайной стражи, действительно, был незаменим. Кир не мог себе позволить оставить Империю без глаз и без ушей, когда внутри плелись интриги, а снаружи кружили андалурские войска.

— Так что… что вы скажете, генерал Аверин? — робко поинтересовался Тару.

Кир надел кольцо на палец. Теперь оно повсюду будет с ним.

Повинуясь его воле, железный шарик, плавно подлетел к нему и опустился в приоткрытый кошель на поясе. Вернувшись к себе, Кир тщательно его помоет и снова проглотит.

Шумно выдохнув, Тару поднялся на ноги, и принялся отряхивать запылившиеся одежды.

— Пожалуй, я готов принять ваше предложение, — сказал Кир. — Вы будете держать в тайне то, что знаете о моем отце, а я не кому не расскажу про наш разговор и присмотрю за госпожой Пинной.

— Да, уж присмотрите! — пропыхтел Тару. — Кстати, из Императорских сокровищниц за это время ничего не исчезло?

— Насколько я знаю — нет. Впрочем, была одна неприятная история с пропавшей серьгой после бала, но и она успешно завершилась. Удивительно, зачем Черная Жемчужина вообще отправилась на Отбор. Ведь это такой риск, что ее поймают. Неужели, она настолько влюблена в дракона-императора?

— О, это едва ли.

Несмотря на все, что случилось между ними, они уже говорили друг с другом, как ни в чем ни бывало. Оба были уже повидали многое за свою короткую жизнь и стали достаточно выдержанными и холодными сердцем, чтобы уметь удержать себя в руках.

Кир не сомневался, что Тару затаил на него обиду, он и сам был теперь гораздо худшего мнения о нем, чем до того, но понимал, что нравится им это или нет, но им все равно придется еще не раз вести дела друг с другом. По крайней мере до тех пока, один не сожрет другого.

Так что было лучше сохранить хотя бы видимость хороших отношений.