Шрифт:
Закладка:
Мое внимание вернулось к Лиаму, игнорируя те чувства, которые я испытывал, зная, что ей небезразлично, если мне будет больно.
— Это все, на, что ты способен, придурок? — сказал я, звуча храбрее, чем чувствовал себя на самом деле.
Смех, которым Лиам одарил меня, был почти маниакальным.
Он проигнорировал меня на секунду и посмотрел на служанку.
— Иди сюда, горячая девочка, — потребовал он, жестом приказав своим друзьям подвести ее. Когда она оказалась в пределах досягаемости, он коснулся ее лица. Мне хотелось щелкнуть его пальцами и услышать, как при этом ломаются кости.
Это чувство возвращалось. То, что я не мог игнорировать, заставляло меня чувствовать слишком много сразу. Как будто у меня по коже побежали мурашки, и я был готов взорваться.
Мое дыхание было прерывистым, и я сосредоточился на Лиаме и на том, что он говорил служанке, так как мне нужно было, чтобы он помог мне заглушить боль.
— Я знаю, кто ты, — сказал он ей. — И здесь ты в моем распоряжении.
Служанка, казалось, ловила каждое его слово, чтобы посмотреть, сможет ли он пролить какой-то свет на этот беспорядок.
— Если ты хочешь добиться успеха, тебе нужно знать, что в этом месте существует иерархия, и Бесенок находится в самом низу.
— Она мой питомец, Лиам, а не твой. — Слова вырвались прежде, чем я смог их отфильтровать.
Голова Лиама медленно повернулась в мою сторону, и я собрался с духом.
— Забавно, что ты так говоришь, Бесенок, потому что мой питомец — это ты.
Это было последнее, что я запомнил, прежде чем потерял сознание. Когда я пришел в себя, все болело. Огонь горел в моих легких, но по какой-то причине пол не был холодным.
— О Боже, ты пришёл в себя. — Голос был тихим, обеспокоенным, но полон нежности.
Золото — эта девушка была чистым золотом в мире, полном фальшивых бриллиантов. У нее были такие глаза, в которых можно заблудиться на несколько дней, и тебе будет все равно. Моя голова лежала у нее на коленях, и я смотрел на нее, пытаясь понять все те разные эмоции, которые она заставляла меня чувствовать.
— Ты… идиотка, — прошипел я.
Она улыбнулась мне, и будь я проклят, если это не ослепило меня и не заставило почувствовать тепло внутри.
— Это не та благодарность, которую я ожидала. — Она сморщила нос, и я почему-то улыбнулся.
— Ты должна делать то, что хочет Лиам, если хочешь выжить в этом месте.
Выражение, которое я не смог расшифровать, промелькнуло на ее лице, но быстро исчезло.
— Возможно, у меня не так много привилегий, но я могу выбирать себе друзей.
Мой смех быстро превратился в хрип, но, блин, как же это было хреново. Служанка собиралась стать моим первым другом.
Я не сомневался в этом; и, возможно, мне следовало бы, но я был ослеплен красотой, как и все мужчины.
ГЛАВА 4
Ходить в школу было совсем не так, как я себе представляла. Люди были порочны — хуже животных. Вы давали им немного власти, и они втаптывали вас в грязь, чтобы самим почувствовать себя лучше.
Мои родители были на седьмом небе от счастья из-за того, что я получала образование, так что теперь, казалось, их предыдущие ссоры отошли на второй план. Школа была великолепной, но я не могла избавиться от ощущения, что это только начало моих проблем.
Должно же было быть больше детей моего возраста, которые оказались в той же ситуации, что и я, верно? Почему они не были со мной в школе? Или, может быть, они были моложе? Я так много чего не знала о мире, в котором жила, и это пугало меня. Мой мир был таким маленьким, крошечной клеткой, и все, что сотрясало его, потрясало меня до глубины души.
Мой отец вошел в нашу комнату. Его волосы были в беспорядке. Воротник его рубашки был весь в красных пятнах. Я взглянула на него, а он уставился на меня сверху вниз.
— Иди, помоги своей матери со стиркой, — потребовал он.
Я отложила свои школьные задания в сторону и вышла из маленькой жилой комнаты, которую делила с родителями. Я поняла, что он хотел немного уединения, и что-то внутри меня дало трещину. Можно ли было так жить?
Моя мама была в прачечной, слезы текли по ее лицу, когда она стирала вручную нижнее белье миссис Штильцхен.
— С тобой все в порядке, мама?
Ее глаза скользнули в мою сторону, и я сделала шаг назад. Ее слезы были не от печали, а от гнева.
— Скоро наступит день, когда все изменится, — выплюнула моя мать.
Я ничего не могла сделать или сказать, поэтому просто кивнула головой, потому что потребовалось бы чудо, чтобы наша ситуация хоть немного улучшилась.
— Сходи за вещами молодого хозяина, — сказала она мне.
Я медленно попятилась и направилась в комнату Мэйсона. Моя работа заключалась в том, чтобы помогать маме со всеми ее обязанностями. Она была той, кто обучал меня, и в последнее время повар начал давать мне уроки. Время не стояло на месте, и они старели; однажды кто-то должен был занять их место, и этим кем-то, скорее всего, буду я.
Что хорошего было в образовании, когда, в конце концов, я была призраком? Моими учетными записями занимались Штильцхены, и как только я закончу школу, это будет всего лишь одно из печальных воспоминаний о том, что могло бы быть.
У Мэйсона было целое крыло, принадлежащее ему. Когда я шла по коридору, который вел к его жилым помещениям, двери открылись, и вышла его мать.
Я всегда считала ее красивой и утонченной, но в тот момент, когда наши глаза встретились, в ней было что-то еще. Что-то темное таилось глубоко в ее карих глазах. Она посмотрела на меня сверху вниз, и ее губы скривились.
— Ты, — обратилась она ко мне. — Не смотри моему сыну в глаза. Забирай свое барахло и уходи.
Я склонила голову и пробежала мимо нее. Она терпеть не могла, когда слуги заговаривали с ней. Я медленно открыла дверь в комнату Мэйсона и направилась прямиком к его корзине с грязным бельем.
В тот момент, когда я оказалась в его комнате, мне стало легче; в животе у меня появилось странное ощущение. Его запах был повсюду, и это успокаивало меня. Несмотря ни на что, у Мэйса были
