Шрифт:
Закладка:
– Пьевосходно! – завопила Маргарита с праведным негодованием.
– Ах ты зайка! – воскликнула Вирджиния. – Ты произнесла букву «дэ»!
– Тэ, – уверенно повторила Маргарита.
Из магазина доносился оживленный спор близнецов, которые остановились у холодильника с мороженым. Кларетта не спускала с них крайне недовольного взгляда.
– Так, ребятки, – взяла ситуацию в свои руки Вирджиния. – Возьмем каждому по одному. Какое хотите? Скажите мне, и я достану.
– Я хочу фруктовый лед со вкусом кока-колы!
– И я тоже!
– Тогда я возьму апельсиновый!
– Апельсиновый отстой!
– Неправда! – возмутился Тобиа и пнул брата в голень. – Это ты отстой!
– Я сейчас вызову полицию! – закричала Кларетта из-за прилавка. Близнецы, совершенно неотличимые друг от друга и золотоволосые, точно викинги, тут же замерли.
– Ты правда вызовешь полицию?
– И они приедут на машине?
– И с пистолетами?
– Ну конечно, – вмешалась Вирджиния. – Приедут во всем обмундировании. Вряд ли вы хотите провести лето в тюрьме. Выбирайте себе мороженое и пойдем на футбольное поле, там набегаетесь от души.
Кларетта окинула девушку презрительным взглядом.
– Детей так не воспитывают.
– А это и не моя задача. Я всего лишь должна возвращать их родителям живыми каждый день в восемь вечера, – весело отозвалась Вирджиния, открывая холодильник. – Итак, Маргарита, тебе клубничное мороженое… есть только фруктовый лед, но пойдет. Мальчики?
– Тогда и мне! – хором ответили близнецы.
– Пойдемте, – позвала девушка, с тремя порциями клубничного льда в одной руке и одной порцией мятного для себя в другой. – Запишите, пожалуйста, на счет синьоры Ла Розы, – обратилась она к Кларетте.
Женщина проводила ее глубоко неодобрительным взглядом. Фруктовый лед в девять утра. Вот что получается, если оставить троих детей с подростком.
– Пф, – фыркнула она себе под нос, наблюдая, как девушка в футболке, коротких шортах и с собранными в хвост волосами по очереди раскрывает весь фруктовый лед.
– В общем, похоже, нам не положено знать, кто приедет на виллу, – пробурчала Эвелина, которой не терпелось продолжить прерванный этими бестиями разговор.
– Я правда не понимаю, – поддержала Розамария, пока Кларетта снова устраивалась на своем стульчике. – У нас есть все права, я бы даже сказала, это наш долг – знать…
– А я знаю! – перебила ее Вирджиния, даже не подозревая о грозящей ей опасности.
Все трое замерли на своих местах, и шесть пар глаз уставились в уже загоревшее лицо девушки, которая в блаженном неведении посасывала фруктовый лед.
– Что ты знаешь?
– Как зовут нового арендатора виллы «Эдера». А вы не знаете? Мне папа вчера за ужином рассказал, он составлял договор для синьоры Людовики, – объяснила она, помогая малышке держать мороженое. – Маргарита, не прикладывай лед на ранку.
Отец Вирджинии, симпатичный адвокат, являлся партнером небольшой, но процветающей фирмы вместе с обоими родителями малышей Ла Розы, вот почему летом всю троицу, лишенную школы и детского сада, практически воспитывал шестнадцатилетний подросток, которая была очень довольна летней подработкой, к тому же еще и веселой.
– Вы только послушайте, она знает, а мы нет! Да где мы живем?
– Так и что? Кто она?
Но Вирджиния уже была занята, вытирая коленку Маргарите грязнющим платком, вытащенным из кармана одного из близнецов, а девчушка ей тем временем объясняла:
– Ет хоотный! И коенке хоошо.
– Так, синьорина Всезнайка! – не выдержала Эвелина. – Что дальше?
Вирджиния подняла на них удивленный взгляд:
– Дальше?
– Кто приедет на виллу?! – хором выкрикнули три кумушки.
– А, вы об этом… ее зовут Присцилла Вердебоско, она писательница, – ответила девушка, прежде чем попрощаться. – Ребятки, идемте к фонтану, вы все липкие. До свидания. – И спокойно направилась к фонтану в окружении перемазавшихся детей.
Трое старушек несколько секунд задумчиво молчали.
– И кто эта Вердебоско?
– Никогда не слышала.
– Только писательницы нам не хватало.
Глава третья
Вышеозначенная писательница в тот самый момент сидела на шестом месте второго вагона скоростного поезда 3462, пытаясь поддерживать телефонный разговор с матерью, и не сказать, чтобы ей это удавалось. Вот уже десять минут они по кругу обсуждали одно и то же, а на часах было всего-то половина десятого утра.
– Я никак не могу понять, что это за блажь, взять и похоронить себя в съемном доме неизвестно где. Да там же ничего нет, в этой деревне! Что это за отпуск такой? – повторила Лючинда в двенадцатый раз.
– Мама, это не отпуск! Я еду работать!
– И обязательно уезжать так далеко? Хотя бы поезжай к кузине Матильде, она тебя устроит у себя, детишек повидаешь! Может, тогда и я приеду вас навестить…
Присцилла закатила глаза.
– И как же я буду работать, когда вокруг бегает двое детей четырех и шести лет?
Но ее мать не собиралась уступать:
– Ну и что, мир не рухнет, если ты немного побудешь среди людей! Нельзя же вечно отсиживаться в собственном выдуманном мире, и все! Вот твоя двоюродная прабабка была как ты и плохо кончила!
– Которая? Аугуста?
– Именно!
– А как плохо?
– Говорю же, плохо!
– Например, накачалась наркотиками в туалете на вокзале Местре в 1922 году?
– Присцилла! – с укором воскликнула Лючинда.
– Мама, Аугуста была швеей, и все дамы в Венеции обращались только к ней. Мне кажется, «плохо кончила» – вообще не про нее.
– У нее не было детей, понятно? Ни одного!
– О господи… – Присцилла сползла по спинке сиденья.
Лючинда и не думала сдаваться:
– Сойди с поезда и поезжай в Парму к кузине. Я сейчас ей позвоню, спрошу, можешь ли ты пожить у них недельку.
– Мама, нет.
– Я все равно позвоню!
– Ладно, звони. Меня не будет до августа. Как минимум. Поедешь к Матильде – поцелуй за меня детишек и передай, что я всех люблю и навещу их в сентябре.
– Присцилла, подумай о прабабке Аугусте!
– Мама, мы въезжаем в туннель! Пока, целую!
Она поспешно убрала телефон в сумку и повернулась к окну, разглядывая пейзаж. Взять ли один из детективов в мягком переплете, которые она набрала с собой, или немного вздремнуть? Силы у нее уже кончились.
Присцилла каждый раз удивлялась, как простой звонок от матери мог быть таким утомительным. Безупречная способность матери найти и надавить именно на ту точку, где внутри нее сплетались воображение и реальность, поражала. Эта женщина, несмотря на мировую славу дочери, никогда не считала ее занятие настоящей работой. В ее глазах Присцилла была просто домохозяйкой, которая нашла себе хобби, непонятно почему приносящее много денег. Вот только у домохозяйки по определению должен быть муж, а дочь этого была катастрофически лишена.
Присцилла в зависимости от обстоятельств находила позицию матери оскорбительной, удручающей или забавной. В тот день, когда поезд нес ее в Тильобьянко, настал черед отчаяния. У ее матери язык был подвешен хорошо. Ей это давалось легко. Эта женщина, целеустремленная и стойкая, не видела ничего опасного в реальности. Для
