Шрифт:
Закладка:
Говоря все это, Сигэ не отводил восхищенного взгляда от полосатого Эмиля, который валялся на газоне, закрыв глаза и медленно водя кончиком хвоста то в одну, то в другую сторону.
Однажды мне довелось видеть императора Хирохито вблизи. Сигэ я об этом так и не рассказал.
В три тридцать пять пополудни пятого августа двадцать второго года Сёва[37] поезд, на котором ехал император, прибыл на станцию Харанотё. Его Величество вышел на платформу, где пробыл семь минут.
Тогда я как раз только вернулся из Онахамы.
До ужаса синие небеса в тот день тяжелым гнетом давили на землю. Стрекот больших коричневых цикад сотрясал воздух над горой Хондзин, и будто в ответ раздавалось печальное пение их собратьев, которых называют «мин-мин». Солнечные лучи вспыхивали то тут, то там расплавленным золотом, так что все вокруг – и белые рубашки мужчин, и зелень листвы – было таким ярким, что я не мог как следует открыть глаза. И все же я не шелохнувшись стоял, сняв шляпу, посреди двадцатипятитысячной толпы, ожидавшей императора на станции.
Сойдя с поезда, Его Величество, одетый в костюм, коснулся рукой полей своей фетровой шляпы, приветствуя собравшихся. В ту же секунду кто-то закричал сдавленным голосом: «Да здравствует император! Бандзай!»[38], и тут же ему вторили остальные, вскидывая в воздух руки – словно волна прокатилась по толпе.
– Ты можешь поверить, что Сигэ мертв?
– Гляди-ка, а пепел с твоей сигареты совсем не падает!
– Я ведь курю уже лет восемьдесят пять. Поди наловчилась за это время.
– Что же, получается, ты с младенчества с сигаретой в зубах?
– Послушай, он умер! Сигэ умер!
– У вас с ним что-то было?
– Пошел ты! Да чтоб ты сдох вообще!
– Старуха потасканная, а туда же, строит из себя!
– Ты, паршивец! Да я из тебя душу выну!
– Страшно-то как! Даже хуже, чем старушонки из Санъя![39] Тьфу ты, приполз! Клещ поганый! – С этими словами бездомный шлепнул себя по голени.
– Вот придурок! Это ж муравей!
Пожилая женщина опустила взгляд на свои ноги. На правой красовался кожаный ботинок, а на левой – кроссовок. Она заметила, что шнурки у кроссовка развязались, но нагибаться и снова завязывать не стала.
– Да не дуйся ты! Сядь лучше. Сядь, кому говорю!
– И села бы, да некуда!
– Ну же, давай!
Мужчина устроился на бетонном бордюре, окружавшем кустарник, и достал из кармана листок бумаги.
– На этом можно тысяч пять иен поднять. Если выиграю, половина тебе.
Старушка села рядом и принялась вполголоса читать записи на билете тотализатора.
– Вечерние бега, тридцать пятые скачки на приз императора, одиннадцатый забег, трифекта[40], номера один, двенадцать, три, пятьсот иен. Номер один – Гений, наездник Кимура Кэн, номер двенадцать – Чудо-легенда, наездник Утида Хироюки, номер три – Голиаф-победитель, наездник Хасимото Наоя.
Она затянулась в последний раз и бросила все еще дымившийся окурок на землю возле своего правого ботинка. У ног старушки и ее собеседника один за другим спешили к дереву муравьи. Они ползли все выше и выше по стволу… постойте, но ведь муравьи не живут на деревьях! В Высочайше пожалованном парке Уэно каждое дерево было отмечено пластиковым кружком с номером, вроде тех, что вешают на замки стоек для зонтиков в больницах, библиотеках и государственных учреждениях. Бирка на стволе этого дерева была синей, и на ней красовался номер А620… Я попытался вспомнить свои ощущения – каково это, когда прикасаешься к шероховатой коре, когда муравьи бегут по твоей коже… но муравьи не живут на деревьях. Муравьи двинулись обратно вниз по стволу. Они все также дисциплинированно ползли друг за другом по пологому асфальтовому склону, то тут, то там покрытому белым голубиным пометом, направляясь в ту сторону, где скопилось больше всего палаток из синего брезента. Этот уголок был отделен от остальной территории парка с помощью железного листа, на котором были нарисованы деревья. Проволочная сетка наверху была прикрыта еще одним отрезом синего брезента с изображенными на нем белоснежными облаками.
В одной из палаток работало радио – прямая трансляция дебатов в парламенте.
– Мы прекрасно осознаем, что множество наших граждан пребывают в смешанных чувствах по поводу мартовского инцидента, и, принимая это во внимание, мы подчеркиваем, что правительство берет на себя полную ответственность по решению данного вопроса, расколовшего общественность на два противоборствующих лагеря. В связи с этим ныне и впоследствии обязуемся предоставить всеобъемлющее объяснение ситуации.
– Господин Сайто Ясунори!
– Нынешние стандарты по сути основаны на мифе о безопасности, и именно поэтому теперь, когда они вводятся в действие, большинство относится к этому негативно – люди ощущают всю противоречивость положения. Шквал критики обрушился на нас после возвращения к этим стандартам, поэтому я призываю премьер-министра со всей серьезностью отнестись к данному вопросу и…
Где-то неподалеку заработала газонокосилка.
Запахло свежесрезанной травой.
Из палатки донесся аромат только что заваренного рамэна[41] быстрого приготовления.
Несколько воробьев, испугавшись чего-то, бросились врассыпную, точно горстка бобов, которую кидают на праздник Сэцубун[42].
Уже распустились гортензии. Более светлые, лиловые цветы обрамляют мелкие темно-фиолетовые посередине, так что вместе соцветия напоминают маленькие лица.
В такие моменты я всегда ощущал себя одиноким. Пока был жив.
Звуки, запахи, картинки – все смешивалось и постепенно растворялось, становясь все тише, все меньше. Казалось, только протяни руку – все пропадет, но ведь у меня и не было больше пальцев, я не мог ни к чему прикоснуться, не мог даже соединить ладони.
Я не существовал, но и исчезнуть тоже не мог.
– Господин премьер-министр!
– Да, предпринимаются разнообразные опросы. Мы принимаем во внимание тот факт, что анкетирование продолжается. Тем не менее с момента начала работы нынешнего состава кабинета министров в сентябре этого года были выделены в качестве приоритетных и наиболее серьезных следующие задачи: ликвидация последствий землетрясения, разработка мер по предотвращению аварий на атомных электростанциях, восстановление японской экономики. Кроме того, мы намерены вплотную заняться решением проблем пострадавших.
Внезапно полил дождь. Брезентовые крыши палаток тут же намокли. Тяжелые капли падали на землю. Неумолимо, одна за другой, будто под гнетом жизни или времени. В дождливые ночи я не мог уснуть – все прислушивался к стуку капель. Бессонница, вечный сон… разделенные жизнью и смертью, соединенные жизнью и смертью, и дождем, дождем, дождем, дождем…
В тот день, когда умер мой единственный сын, тоже лил дождь.
Ее Высочество принцесса, супруга наследного принца, сегодня в шестнадцать часов пятнадцать минут родила мальчика в больнице Императорского дворца. Принцесса и ее сын чувствуют себя хорошо.
Эту новость сообщили по
