Шрифт:
Закладка:
Я томно улыбнулась и чуть выставила ногу, прикрытую до середины бедра лишь тонким полотном нижней рубашки.
— Приветствую, путники. Я Вивиан, Владычица Озера!
Арбалет в руках коротышки дрогнул.
Люб-б-бители, чтоб вас нэны оттанцевали.
Тощий осклабился, обнажив воспаленные десны с редкими вехами зубов.
— Не гони, цыпа. Из тебя Владычица, как из меня святой Гильда. Ни сиськи, ни жопы. Хотя ноги ладные… Твои кони?
Он плюнул на траву и переложил из руки в руку увесистую дубинку.
— Мои, — улыбнулась я еще шире.
И сделала шаг вперед.
— А вот и не, цыпа, — заржал тощий, — были твои, а теперь — наши. Но ежели попросишь ласково, так уж и быть, покатаем.
Они переглянулись и на грязных, заросших лицах отразилось, как и на чем они собираются меня катать.
«Запомни, Алана, — голос наставницы успокоил заколотившееся сердце, — твое тело — оружие. Используй его, или им воспользуются против тебя».
Я выровняла дыхание, улыбнулась, скользнув языком по верхней губе, и медленно потянула за завязки рубашки.
— Насколько ласково? — голос мой сделался низким и вибрирующим.
А показавшееся в вырезе горловины плечо приковало их взгляды надежнее якорной цепи
Шаг и белая ткань упала со второго плеча, а на лицах подонков проступило удивление.
Второй, третий.
Рубашка осела на траву. Их похотливые взгляды — плесень на моей коже.
Но это неважно, потому что ложе арбалета медленно клонилось к земле.
На пятом шаге я осталась без панталон.
Мужчины смотрели на меня, как нищий на катящуюся по улице золотую монету.
Я дразнила их взглядом, движением бедер, руками, якобы прикрывающими грудь и лоно.
На восьмом шаге я остановилась перед коротышкой. Он подался ко мне, но я игриво уклонилась, вынуждая его развернуться лицом к заходящему солнцу. И встать между мной и тощим, который все восемь шагов расписывал, как он сейчас оприходует такую охочую шлюху.
Наконечник болта смотрел точно в землю.
Пора!
Мои пальцы сомкнулись на рукояти кинжала. Точное движение и толстая шея мужчины расцвела кровавой улыбкой. Хлопок спущенной тетивы и булькающий хрип стали музыкой для моих ушей.
Коротышка упал.
А в карих, как лесной орех, глазах тощего я увидела ужас.
Покатаемся?
Увы, его светлость успел раньше.
Шорох. Хруст. И тело неудавшегося героя-любовника мешком осело на землю.
А мы с его светлостью замерли друг напротив друга.
И на втором ударе сердца я почувствовала интерес к мужчине, который почти ощупывал мое лицо потемневшими от напряжения взглядом.
Интересно, где его светлость научился так лихо шеи ломать?
Глава 4
Мы смотрели друг на друга, пока легкое поглаживание ветра по спине и сухость, стягивающая кожу на запястье, не напомнили, что я стою перед заказчиком. Голая. С кинжалом в забрызганной уже подсыхающей кровью руке.
Да уж, Алана, такого с тобой еще не случалось. Впрочем, с момента, когда его светлость обратился ко мне по имени, все со мной случается не так.
— Вы…, — начал его светлость после того, как волнение на его лице сменилось удивлением и, наконец, интересом.
И к чести этого мужчины, смотрел он мне только в глаза.
— Не ранена, — любезно, волновался же человек, ответила я. И предвосхищая возможные вопросы, добавила. — Млеть, блевать и биться в истерике тоже не буду.
Пальцы начало покалывать, как обычно, после драки, и дико хотелось помыться.
— Вы, кажется, недовольны тем, что я вмешался, — совершенно серьезно произнес его светлость.
И вздохнул почти виновато.
От удивления я чуть не открыла рот.
— Но моя мужская гордость не стерпела бы, уступи я драку даме. Надеюсь, вы сможете простить меня.
И поклонился!
Этот совершенно невозможный человек поклонился так, словно мы были в столичном салоне, а он имел наглость обыграть меня в карты.
Мир сошел с ума.
Только этим можно объяснить его слова. И уважение, мелькнувшее в синих глазах и то, что я, на мгновение потеряв дар речи, ответила книксеном.
— Я благодарна вам за помощь, Дарьен, — сумела произнести подрагивающим от явно нервического смеха голосом. — А сейчас прошу меня извинить, мне хотелось бы искупаться.
— Угу, кровь засохнет, вымывай потом…
О, да тут, похоже, опыт.
Его светлость опустил взгляд. Отнюдь не на мои обнаженные прелести — на трупы.
— Подберем другое место для ночевки?
— Нет, — мне пришлось напомнить себе, что его светлость не издевается, он просто давно не был на родине, — сегодня четверг. Поверьте, Дарьен, лучше ночевать с покойниками, чем танцевать с нэнами.
Хвала Интруне, спорить он не стал. Даже трупы в лес, пока я мылась, оттащил сам. На мою же долю осталась возня с костром и пойманной-таки рыбой. Решив, что крови с меня на сегодня достаточно, я просто натерла карпов крупной солью и, пока собранный хворост прогорал в золу, пошла к воде сполоснуть руки. И спасший меня кинжал заодно. Клинок я решила оставить — кастальская сталь на дороге не валяется. А с его несчастным хозяином я, считай, расплатилась.
Жизнью.
— Это я, — послышалось за спиной.
И тут же мимо меня прошлепали ноги его светлости. Мускулистые и волосатые.
Предупреждение было кстати: подкрадываться к вооруженной мне не самая лучшая идея. Плохо, что его приближение я почувствовала слишком поздно.
Как ему такому большому удается настолько тихо двигаться?
Я подняла голову и застыла, чуть не упустив в воду кинжал.
Медленно удаляющуюся от меня спину, как и предплечья, и бедра покрывали полосы давно зарубцевавшихся шрамов. И пусть по виду большинство ран были нанесены сталью, несколько грубых, как пеньковые веревки, полос на мощных плечах явно оставил бич.
Святая Интруна, откуда?!
Почувствовав мой взгляд, его светлость обернулся.
— Там слева течение холодное, — пробормотала я первую пришедшую на ум глупость.
Глаза опустила поспешно и принялась, что есть силы, тереть и без того блестевший клинок.
— Благодарю, — донесся сверху насмешливый голос.
Кажется, он решил, что смутил меня своим голым задом?
Пусть. Чутье шептало: жалости ни от меня, ни от кого-либо его светлость не потерпит.
Я б не стерпела.
Дабы не искушать зудящее любопытство, я развернулась прямо на корточках, встала и пошла заниматься ужином, отчаянно пытаясь выбросить из головы царапающую сердце картину.
Но она почему-то не выбрасывалась.
Он вернулся, когда сумерки уже прихлопнули берег мягкой ладонью. Я сидела у костра, закутавшись в плащ, ворошила угли над пекущимися карпами и гоняла ошалевших от радости комаров. Рядом лежал взведенный арбалет и несколько болтов. Сонно похрапывали кони. Хорошо.
— Хорошо, — его светлость
